И тут он услышал какой-то звук, словно кашлянул ребенок. Он посмотрел на Джули, а та посмотрела на него.
Сильно сократившаяся группа стояла на берегу, они молча смотрели на черное озеро: облака над ним рассеялись и оно снова озарилось неярким светом, характерным для ранней осени. Ветерок стих. Было ни тепло, ни холодно. Все точно так же, как в первый раз, только теперь у них больше не было тоненькой, призрачной надежды.
— Мне жаль, — тихо сказал Петр, — но мы ничего не можем поделать. Таков порядок вещей, и смерть — это всего лишь смерть. Она случается каждый день. И нам трудно воспринимать ее как… в общем, так, как это делаете вы. Как нечто плохое. — (Габриель смотрел на него. Слезы катились у него по щекам.) — Я вправду очень сожалею.
И он не обманывал. Это была всего лишь смерть, причем не смерть счастливого человека, которая имеет для ангелов особое значение, непонятное тем, кто живет на земле. На Небесах жизнь воспринимается как нечто временное, тогда как на земле это ощущение утрачено многими. Ангелы ожидают, что жизнь будет сиять, и они ожидают, что люди будут ею наслаждаться. Конечно, они осознают, что многие не могут этого сделать — например, голодные и больные. Но чаще всего это легко достижимо, и если вы упускаете такую возможность, то, с точки зрения ангелов, это уже ваша роковая ошибка.
Однако Христофор опекал Габриеля и видел Элли. Так что ему было трудно не почувствовать, кем они были и кем желали стать.
— Это чересчур жестоко, — прошептал Габриель. — Слишком внезапно… Осталась какая-то незавершенность.
— Все завершить невозможно, — сказал Петр.
— Но я ведь не просто умер… Я оттягивал, медлил, наблюдал и был совершенно бессилен… всегда бессилен.
Петр ничего не сказал. Зато это сделал Христофор.
— Цветы, — произнес он.
— Простите?
— Цветы. Перед тем как вас задавила машина, вы послали Элли цветы. Я… э-э-э… как бы их придержал.
— Придержал? — переспросил Петр. — Нам нужно будет хорошенько побеседовать о вашей склонности к завышению допустимого уровня вмешательства… Каким образом?
— Просто позаботился, чтобы заказ отправили не по тому адресу.
— А карточку? — спросил Габриель.
— И карточку тоже. Вы можете переписать текст. Конечно, придется проявить некоторую сдержанность, и нам придется прочитать то, что вы напишете, но… Что вы думаете, Петр?
Петр изобразил недовольство и поджал губы. Но потом кивнул:
— Только вот что, Христофор… Чтобы это было в последний раз.
— Конечно.
— Я серьезно.
— Обещаю.
— Что же мне написать? — произнес, запинаясь, Габриель. — «Знаю, что я не всегда умел…»? Нет, не годится, ведь речь не обо мне. «Пожалуйста, не сомневайся в том, как сильно я тебя любил…»? Нет, это что-то из репертуара Уитни Хьюстон.