— Нет, не можем. У нас нет его разрешения.
— Нет, есть. — Тут ее голос задрожал. — Он лечится от бесплодия. Он подписал все необходимые для этого документы. Куда уж яснее? Какого еще разрешения с его стороны вам не хватает?
— Он должен дать нам разрешение на внедрение в его тело для того, чтобы взять сперму, а этого разрешения он не давал. — Врач-консультант говорил мягко, хорошо понимая, что находящаяся перед ним усталая женщина, полная горя и накачанная гормонами, крепится из последних сил и едва ли может за себя отвечать.
— Черт возьми, да ваши трубки воткнуты у него во все отверстия, что это как не внедрение в его тело?
— Эти трубки поддерживают его жизнь.
— Он уже подписался на курсовое лечение, которое предусматривает введение его сперматозоидов в мои яйцеклетки в лабораторных условиях. — Она чувствовала, как здравый смысл буквально сочится из нее. — Он дал на это свое согласие.
— Да, но нам-то он не давал разрешения на забор его спермы.
— Однако, сэр, это будет не совсем без его разрешения, — вставил интерн.
Но врач-консультант проигнорировал замечание интерна — который, возможно, только сейчас понял, что обречен до конца дней работать с доктором-ретроградом, способным превратить его существование в ад, — и продолжил:
— Думаю, вам следует поговорить с адвокатом, если вы решите настаивать на своем. Я, разумеется, не могу взять сперму без юридического основания.
Элли почувствовала, как ее дыхание участилось:
— У меня нет на это времени. Вы сами только сейчас предупредили меня, что он может никогда не очнуться, а у меня возьмут яйцеклетки уже послезавтра. И они пропадут зря, если вы не дадите мне сперму.
Доктор-консультант отвернулся и посмотрел в сторону.
— Мне жаль, — сказал он, — однако тут я не в силах чем-либо вам помочь. Я, конечно, могу поговорить с главным врачом, чтобы уточнить, насколько это законно, но я уверен, что и он согласится со мной.
— Ну, так хоть попытайтесь, — попросила Элли. — А я, со своей стороны, постараюсь сделать то же самое. — При этом Элли хорошо понимала, что ничего подобного не предпримет. У нее попросту нет времени. Придется искать другой выход.
— Мне жаль, — повторил доктор. После чего он и смущенный интерн вышли из палаты.
И тут она впервые заплакала. Она крепилась, когда полицейские пришли к ней, чтобы сообщить о случившемся, терпела, когда приехала в больницу и увидела, что жизнь любимого человека поддерживается лишь с помощью медицинской аппаратуры, но тут не смогла удержаться. Потом рыдание перешло в крик, родившийся где-то внизу живота и улетевший высоко в небо, но Габриель не услышал ее.