— И, полагаю, все двери были незапертыми. — В голосе его сквозил сарказм.
— Да, так и было. — Произнеся эти слова, она сама поняла, как неубедительно они прозвучали.
— И ты ждала, что я поверю в такую сказку? Не твой уровень. Сэр Хамфри представил мне доказательство того, что был близок с тобой — доказательство, в котором нельзя усомниться.
— Как же он мог доказать то, чего не было?
Треву потребовалось время, чтобы взять себя в руки, прежде чем ответить. Затем он буквально выплюнул каждое слово:
— Он описал мне отметину на твоем бедре. Если он не взял тебя силой, то как он мог ее увидеть? Получается, что ты отдалась ему добровольно. Чтобы отвлечь его и украсть камень.
— Он сказал тебе, что видел знак дьявола?
— Описал его в точности.
— Но то же самое доказательство он предоставил мне, убеждая, что это ты меня предал. Он сказал мне, будто ты поведал ему, что я помечена клеймом сатаны, и описал раздвоенное копыто.
Трев повернулся к ней:
— Кто-то из нас лжет.
Они посмотрели друг на друга.
— Я сказала тебе правду, — проговорила она. — Как и обещала. Это ты солгал мне и даже не потрудился отрицать. Ты солгал о том, зачем мы ездили к набобу, и о Фэншо. Как я могу поверить что ты не лжешь мне сейчас?
— Я не лгу, но не могу этого доказать. Но ты тоже не можешь доказать, что не крала камень.
Трев подошел к камину протянул руки к огню. После продолжительной паузы он произнес:
— Чертовщина какая-то, ей-богу. Каждый из нас считает себя преданным. Смахивает на чей-то хорошо продуманный план. Я почти готов поверить, что кто-то пытался вовлечь нас в свою игру, используя этот дьявольский знак.
Он помолчал, погрузившись в раздумья, черты его лица заострились, глаза сверкали. Потом лицо как-то вдруг изменилось, и она вновь увидела взгляд, который бывал у него, когда они занимались любовью. Тот открытый взгляд, который открывал его душу и звал ее присоединиться к нему.
— Я действительно хотел, чтобы ты стала моей женой, — сказал он. — Мне не нужно было ничего, кроме твоей любви.
Он стиснул кулаки в ожидании ее ответа. Темперанс задумалась, словно искала этот ответ в своей душе.
— Я хотела быть твоей женой. Я люблю тебя даже сейчас, когда ты обвиняешь меня в этих ужасных преступлениях. Я ощущаю ту же боль, что и ты, потому что ты считаешь, что тебя предали.
Он встретился с ней глазами.
— Мы сейчас оба стоим перед выбором. Поверить друг другу, несмотря на неопровержимые доказательства, или потерять надежду.
Она видела тоску в его глазах, которая была сродни ее собственной. Как она может сомневаться в нем? Но можно ли верить ему?