Девочка повернулась и сделала шаг от него. Он положил ей руку на плечо, и опять голова закружилась. Напеченное солнцем плечико существовало! Целая вселенная, зачатая им, целая жизнь дышала рядом с ним, но чужая ему.
— Как же тебя зовут? — Он не мог снять руку с ее плечика.
Она обернулась, сочувственно глядя: слеза сорвалась с его подбородка.
— Вы что-нибудь потеряли?
Он подумал: «Правда… потерял, а сколько — не расскажешь».
— Я, когда нож потеряла, тоже плакала-плакала, пока мне Павлик его не нашел. Павлик вернется, и мы с ним на границе служить будем…
— Как же тебя зовут, товарищ пограничник? — беря себя в руки, любяще улыбнулся он. Улыбнулась и она, остро напомнив Наташу.
— Юля, — с достоинством сообщила она.
— Юля. — Он помедлил, оценивая имя. «Нет, имя хорошее, значит, это будет Юлия Георгиевна…» — Юля, позови маму.
Огромная широкогрудая овчарка с разинутой горящей пастью подошла к Юльке, и девочка погладила свирепую голову, погладила и положила на клыки тонкую ручку.
— Что ты делаешь? — ахнул Огарков, словно положили его руку и он ощущал острия клыков. «Вот оно — свое, родное, вот как оно больно!» — подумал он, хотя со страхом ожидал, что клыки сомкнутся.
— Я ее люблю, кормлю, она у меня умная! — И Юлька, вынув руку, дружески потрепала глыбистую овчарку по голове. Та, довольная, пошевелила обрубком хвоста и посмотрела преданными человеческими глазами на Юльку, спрашивая: «Не обижает ли он тебя? Не нужна ли тебе моя помощь?»
— Иди, иди, гуляй, — обняла ее Юлька, бантики коснулись ушей овчарки, и обрубок хвоста задвигался еще приветливей.
— Позови маму, — переведя дыхание, напомнил Огарков.
— Ее нет.
— Как нет?
— Она уехала.
— Вам кого, гражданин? — спросила Гюльчара, с вязаньем в руках появляясь из-за ограды больничного садика.
— Наталью Ильиничну. Ог… Иванову.
— Она уехала по срочному вызову на четвертую буровую. Там. — И Гюльчара, поманив его жестом, на ухо шепнула так, чтобы Юлька не расслышала: — Там, говорят, ребенок умирает… А ты, Юля, иди гуляй, тут тебе около взрослых делать нечего.
— А давно Наташа… Наталья Ильинична уехала?
— Нет, если вы на машине, может, она вам и встретилась.
— Мы разминулись…
Он с грустной благодарностью кивнул Гюльчаре, стараясь не замечать, как она, силясь что-то припомнить, разглядывает его. Он оглянулся на Юльку: «Скоро вместе будем!» И пошел, побежал к машине.
— Так, — деловито потер он руки, когда «Победа» тронулась, сопровождаемая злобным лаем овчарки. Куры брызнули по сторонам. Машина вылетела из аула. Стучали в голове свои же слова — «мы разминулись». Стучали неотступно, неутомимо, все громче. Перед ним вставало лицо дочки Юльки, ее бантики праздничные, платьице, теплое плечо, рука в пасти овчарки. «Мой папа — герой, погиб в пустыне», — раня, его сердце, звучал голосок Юльки.