В конце августа, на Успение, неожиданно выдались летние погожие денечки. Жары не было, комаров и оводов поубавилось. Живи — радуйся. Молодежь собралась на пикник — надо же разговеться.
Идти решили до ламбушки по дороге на Паяницы. Места там красивые, ягод много. В ламбушке и искупаться можно: озерцо чистое, мелкое и поэтому теплое.
— Ленка! — утром, коровы уже ушли на пастбище, прибежала Любка в
телятник, — наши на пикник идут! Меня Ломчик только что позвал. Они уже продукты собрали. С нас — спиртное.
— И меня позвали? — неуверенно переспросила Ленка.
— Ну, всех ведь зовут… И тебя тоже!
— Да у меня и денег нет…
— Ай, какой ты тормоз! Юрка ведь там будет, понимаешь, Юрка! Иди, ищи деньги, переодевайся и к клубу! — и Любка удрала.
Ленка быстренько закончила убирать клетки, сбегала домой, переоделась, попросила у бабушки денег и пошла к клубу. Но чем ближе она подходила, тем больше ее одолевали сомнения. Раньше в подобных развлечениях она участия не принимала. Не хотелось ей. Да ее особо и не звали. И с Юркой ничего не было ясно.
У клуба было видно ребят: на скамейке стоял и паясничал Ломчик, к дереву прислонился Аркаша, рядом стоял младший, неженатый сын Лариски — Саша. Федька-чеченец методично забивал косяк, Митькина о чем-то шушукалась с дочкой Иволгиных, на скамейке сидели Любка и Анька-мелкая. Репы не было — он уехал в училище. С противоположной стороны с рюкзаком через плечо, в панаме, широким шагом к ним подходил Юрка. Все обернулись к нему, загалдели… Ленка вдруг почувствовала, что сердце у нее ухает и проваливается куда-то вниз. Ей стало жарко, и она в ужасе почувствовала, что краснеет. Но было поздно: ее заметила Любка и стала звать:
— Ленка! Иди скорее сюда! Да что встала-то как вкопанная?
От этих воплей все обернулись на Ленку.
— Что? — последней медленно поворотилась к ней Митькина, — и эту кто-то звал?
Любка схватила Ленку за руку и тащила ее к ребятам.
— Тебя же там, Леночка, кабаны съедят. Одни рожки да ножки останутся.
Ломчик заржал было, но Любка резко пихнула его в бок, и он осекся:
— Да пусть идет — вместе веселее!
— А тебя съедят — только куча дерьма останется, — грубо сказала Любка Митькиной, — Ленка пойдет с нами. Деньги взяла?
Ленка кивнула, протянула купюры.
— Ништяк! — обрадовался Ломчик; на нем красовалась огромная, явно кавказская, новенькая кепка.
— Водки еще возьмите, — скомандовал Юрка, — сбегай-ка, Аркаша.
Таким образом, Ленку вроде бы приняли, взяли с собой. Она изо всех сил смотрела на Юрку, но он на ее взгляды не отзывался.
— Водочка, селедочка, икорочка, эх-ма… — Ломчик выматерился от избытка чувств, и Любка тут же его отчитала.