— А я сначала увидел верхушки башенок, они висели в воздухе как стрелы, пущенные в небо, — мечтательно проговорил Ика.
Тут их всех словно прорвало, и они заговорили, перебивая друг друга, восторгаясь красотой города, пряным ароматом его воздуха, самими собой и всем миром. Впрочем, вскоре их востроги поутихли — рядом с их другом шла смерть, и уходить не собиралась.
— Что теперь? — вопросил гном, переминаясь с ноги на ногу. — Пойдем медика искать?
— Маульташ, ты что? Неужели не чувствуешь? Здесь нет людей, — покачал головой Тойво. — Никого, кроме нас.
— Город-призрак, — подтвердила Виша. — Это Ирем тысячелетней давности, тень минувшего. Нам позволили войти сюда… почему?
— А потому. Я, как-никак, умираю. — Альх-Хазред попытался улыбнуться. — Где это видано, чтобы Ирем отказал в помощи своему сыну, истинному шаммахиту?
В этот момент альх-Хазреду отказал язык. Он еще дышал, но уже с заметным усилием, хрипло и неглубоко.
— Что нам надо сделать? — Тойво положил руку на лоб флюгера. — Просто подумай… противоядие? В аптеке при медицинской академии? Нет? В храме? Успокойся, Альх.
— Ннне надо… — С трудом выговорил шаммахит. — Я могу и сам за себя сказать.
— Ну вот что. — Виша огляделась по сторонам. — Мы на площади Полудня, в Харуте Высоком. Если пройдем через сады на холмах, то окажемся как раз в квартале медиков. Там и сама Академия, и их храм, и школа фармакологов. Это недалеко. Должны успеть.
— И что? — переспросил гном. — Помолиться предлагаешь?
— Не откажусь, — просто ответил альх-Хазред.
Отказать в столь простой просьбе умирающему никому не пришло в голову, поэтому вскоре они вышли с площади на дорогу, ведущую в холмы. Опасаться здешних садов тоже никому не пришлось: роскошные цветники, рощицы акаций и кипарисов, стройные пальмы, словно сошедшие со страниц иллюстрированного тома шаммахитских сказок, оказались такими же призрачно-осязаемыми, как и весь город. Они жили своей собственной жизнью, не имеющей никакого отношения ко дню настоящему.
Путники поднялись высоко в холмы, миновав несколько садовых каскадов, обходя искусственные озерца. Дорога, выложенная прохладным белым мрамором, вела их к храмам, по соседству с которыми и располагалась Академия медицины. Еще несколько десятков минут быстрого хода — и перед ними возникло серое квадратное здание с куполообразной крышей, с широкими дверями, которые по традиции никогда не закрывались. И на этот раз они оказались гостеприимно распахнуты. А на пороге стоял высокий шаммахит, одетый в простую серую джеллабу, прячущий руки в широкие рукава; у него было узкое лицо, острый нос с горбинкой, черные глаза с неповторимым шаммахитским выражением непечальной грусти. Завидев путников, он улыбнулся, словно давно ждал их и вот наконец дождался.