Я вздохнула. Рукав ее блузки от моих стараний сделался мокрым до локтя.
— Нет, правда, — не унималась Эдит. — Мало ли откуда взялась эта карточка?
— Перестань. Слышала уже: «мало ли кто, мало ли что», — передразнила я. — У такого аккуратиста, как мой Мишель, ничего случайного в бумагах быть не может. Это побриться он может забыть. А что касается бумаг — то будь спокойна! У него в книжке даже твой телефон значится именно под твоей фамилией.
— Но ведь ты же не думаешь, что я его лю…
— Да ладно, подруга, — улыбнулась я. — Не принимай на свой счет. Я просто так сказала, для примера. И все визитные карточки клиентов у него аккуратненько разложены в визитнице. А эта была втиснута в бумажник под пластиковые кредитки.
— Ну, ты просто комиссар Мегре!
— Лучше скажи: престарелая миссис Марпл. Ладно. — Я вгляделась в мокрый рукав. — Вроде пятно сошло. Подсуши полотенцем. — Я протянула ей указанный предмет. — Ну и что мне теперь делать?
— В смысле? — Эдит небрежно промокнула рукав, и мы вернулись в кухню. — Разводиться ты не хочешь, значит, как ни крути, остается терпеть!
— Да не собираюсь я терпеть! Сколько можно говорить об одном и том же?
— Так чего же ты хочешь?
— Избавиться. — Я постучала ногтем по карточке струнного «Экипажа». — Избавиться от этой Мадлен.
— Но, может быть, ее нет!
— Пожалуйста, Эдит, довольно. Прямо как заезженная пластинка. Одно и то же, одно и то же… Я всегда стараюсь помочь тебе. Когда ты вояжируешь с экспозицией Лувра, твой сын перебирается к нам. А сейчас мне нужна помощь. Понимаешь, мне! — Я ткнула пальцем в грудь и чуть не сломала ноготь. — И прошу тебя помочь! Кого мне просить еще?
— Помочь?.. Как?.. Поговорить с Мишелем? Пристыдить? Заставить взяться за ум?
— Ну, и это тоже. Если бы ты не поговорила с ним тогда, четыре года назад, я не знаю, чем кончилась бы та эпопея.
— Да ладно, Полин, не преувеличивай мои заслуги… — Эдит уставилась на мокрый рукав и принялась разглаживать его ладонью.
— Не скромничай. На твоем месте я бы давно открыла частную практику по делам семьи. Ты — великий психоаналитик. Но дело не только в этом. Я тебя прошу: позвони!
— Мадлен? — Эдит продолжала тщательно гладить рукав.
— Не президенту же?
— И что я скажу ей? — Она не отрывалась от своего занятия. По-моему, демонстративно, чтобы я чувствовала свою вину за облитую так некстати блузку. В жизни не поверю, чтобы ее столь категорично не интересовала моя потенциальная соперница.
— Например… — начала я. Эдит не повела и бровью. Я кашлянула и допила из своей чашки холодный остаток кофе.
Показное безразличие действовало на нервы, но помочь мне в таком деликатном деле, кроме нее, не мог никто. Только ей известны эскапады Мишеля, для остальных же он — идеальный супруг, образец для подражания. И мне совсем не нужно, чтобы наша семья становилась объектом сплетен, а в молчании Эдит я уверена, как в своем собственном.