— Полин была беременна? Почему она мне ничего не сказала? — разрывая темноту, крикнул Мишель. Но темнота наваливалась тяжелой, сверхъестественной болью, она была заодно с этими чугунными щупальцами, с этим огнем, раздирающим его голову и кишки…
— Гипертонический криз, мсье, — сказал врач «скорой». — Вы еще очень молоды, мсье, вам нужно поберечь себя. Надеюсь, у вас хорошая страховка, мсье? Я бы советовал полежать в стационаре, пройти обследование. Кстати, вы не принимаете транквилизаторы? Передозировка чревата очень серьезными последствиями.
Он лежал в палате и старался заставить себя не вспоминать вчерашние испуганные глаза Селестена: «Папочка! А как же я? Вы оба меня бросаете!». Мокрые, страдающие глаза с длинными ресницами. Глаза Полин… Ужасно! Ужасно! Ужасно! И все из-за этой гадины Эдит! Это она вторглась в их семью, соблазняла, изводила Мишеля, подкинула своего очкастого кукушонка, из-за которого ему пришлось бежать из дома! Это все она! Из-за нее у них с Полин опять не родится девочка… Надо бы как-то утешить жену, но ведь у нее тоже, наверное, отобрали в больнице мобильный. Но почему она ему не сказала, что беременна? Почему? А вдруг? Нет, лучше не думать об этом. Но все-таки вдруг у нее кто-то есть? И она была беременна не от него?
— Почему ты мне не сказала? — сразу же спросил он, едва Полин появилась в его палате. В тот же день, ближе к вечеру. Бледная и еще более спокойная, чем обычно.
— Я сама не знала. Думала — так, задержка. У меня бывает и по две, и по три недели. Ты же знаешь. Как ты сам?
— Ты сбежала из больницы?
Она пожала плечами.
— Все обошлось. Не было большой нужды оставаться. Ты как себя чувствуешь?
— Паршиво, если честно.
Они помолчали.
— Если ты собрался перебраться «в Марсель», так и скажи. Я пойму и постараюсь объяснить Селестену.
— Не надо, Полин. Пожалуйста… Пожалей меня! Это было наваждение, вернее, вернее… — Мишель поманил ее пальцем, она наклонила к нему голову. Он почувствовал ободряющий аромат ее волос и прошептал: — Это был наркотик.
— Наркотик? Ты?..
— Ну, не совсем наркотик. Какой-то транквилизатор для спортсменов. Я больше никогда в жизни! Честное слово! Пожалуйста! — И с надеждой сжал ее непривычно холодные пальцы. — Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Ладно. — Полин сочувственно улыбнулась и кашлянула.
Она всегда так тихонько кашляла, как будто освобождала дыхание, прежде чем поцеловать его. Этот интимный звук был для Мишеля очень многообещающ и приятен. Конечно, глупо думать о чем-то таком сейчас, но все равно, это значит, что Полин с ним и он по-прежнему ее муж и любимый.