— Конечно, вы правы, мсье Сарди, — сказала она и резко развернулась от двери, взметнув полами плаща.
Мишель остолбенел. Ее плащ был расстегнут. Внутри не было ничего, кроме белого шелкового банта на лобке.
— Что это значит? — хрипло прошептал он.
— Пояс верности. — Она неторопливо приближалась к нему, поглаживая свою грудь и живот. — Ты должен развязать и взять меня! Да! Да! Взять! Мы давно оба этого хотим!
А дальше было просто безумие! Даже бело-розовая шлюшка Арлет не вытворяла с Мишелем того, что делала подруга его жены, интеллектуалка с университетским образованием. Что он говорил ей, что обещал — Мишель не помнил. Только неожиданно загрохотал будильник. Именно загрохотал, возвращая его на землю…
— Тебе пора домой, — буднично отрезала Эдит. — Вставай. Половина девятого. В девять будешь дома.
— Зачем?.. Зачем ты гонишь меня?
— Уходи. Тебя ждет она.
— Она мне не нужна!
— Уходи. Все.
Эдит стала быстро одеваться.
— Все? Как все? Мы больше не увидимся?
— Хорошо. Завтра. Завтра в два.
— Но завтра в два у меня деловая встреча!
— Или никогда.
Он едва дожил до утра, отменил встречу и мучительно ждал двух часов. И опять было безумие, продолжавшееся ровно до половины четвертого. Она опять завела будильник.
— Все, уходи. Мне пора на работу.
— Как, уже все? — Его трясло от желания. — Что ты делаешь со мной? Как ты можешь?
— Могу. Я все могу. Я имею право! — Ее властный голос совершенно не соответствовал тому, что она только что делала своими руками, языком, змеиным телом, что позволяла делать с ней ему самому.
— Я не уйду!
— Но я-то ухожу все равно!
— Хорошо, буду ждать здесь, пока ты не вернешься с работы.
— Я не вернусь.
— Значит, до завтра?
— Нет!
Но она позвонила около восьми, Мишель как раз подъезжал к своему дому. Уже была видна крыша. Но он развернулся и понесся на площадь Виктора Гюго.
Будильник засигналил в девять.
— Все. Уходи.
— Как? Только полчаса?
— Все. Это и так слишком для тебя щедро. Убирайся.
Это безумие со встречами до звонка будильника — иногда через два часа, иногда через сорок минут, а как-то даже через пятнадцать — продолжалось несколько дней, пока однажды он не смог явиться мгновенно: ведь невозможно остановить только что начавшееся слушание дела без достаточно убедительной для всех причины.
Мишель опоздал почти на полтора часа. Она рыдала. Раньше он даже не представлял себе, что Эдит способна плакать.
— Лучше бы ты не приезжал совсем! — всхлипывала она. — Не желаю, чтобы ты видел меня в таком виде!
— Что ты, глупышка, я все равно люблю тебя! В любом виде! Я не могу жить без тебя!