— Да, — сказал я, вспоминая поцелуй отца в тот вечер. — Мой отец сжег Рагглстоуна живьем. По частям.
— Он был способен на это?
— Я же говорил вам, агент Болтон, он был способен на все.
— Но на такое? — спросил Болтон.
Мне вспомнилось прикосновение отцовских губ к моей щеке, прилив крови к его груди, когда он прижимал меня к себе, любовь в его голосе, когда он говорил, что гордится мной.
Затем я вспомнил, как он жег меня утюгом, запах горелой плоти, исходивший от моего живота и вызывавший у меня удушье, и как он наблюдал за мной с гневом, граничившим с экстазом.
— Он не только был способен на это, — сказал я, — похоже, он получал от этого наслаждение.
* * *
Когда вошел Эрдхем, мы сидели в столовой и поглощали бифштексы Оскара.
— Да? — спросил Болтон.
Эрдхем подал ему фотографию.
— Думаю, вы должны это видеть.
Болтон вытер рот и пальцы салфеткой и поднес фотографию к свету.
— Одна из найденных в квартире Аруйо? Верно?
— Да, сэр.
— Установили людей на фотографии?
Эрдхем покачал головой.
— Нет, сэр.
— В таком случае, зачем мне смотреть на нее, агент Эрдхем?
Эрдхем взглянул на меня и нахмурил брови.
— Дело не столько в людях, сэр. Посмотрите, где она сделана.
Болтон искоса посмотрел на фото.
— Да?
— Сэр, если вы…
— Минуточку. — Болтон положил салфетку на тарелку.
— Да, сэр, — сказал Эрдхем, и его тело вздрогнуло.
Болтон посмотрел на меня.
— Это ваш дом.
Я опустил вилку.
— О чем вы говорите?
— Этот снимок сделан у парадного входа вашего дома.
— Чей, меня или Патрика? — спросила Энджи.
Болтон покачал головой.
— Женщины и маленькой девочки.
— Грейс, — сказал я.
Я первый покинул дом Энджи. Выйдя на крыльцо, где завывали сирены нескольких правительственных машин, направлявшихся в Хауз, приложил телефонную трубку к уху.
— Грейс?
— Да?
— У тебя все нормально? — Я поскользнулся на ледяной корке, но удержался, ухватившись за перила. Энджи и Болтон тоже вышли на крыльцо.
— Что? Ты разбудил меня. Мне к шести на работу. Который час?
— Десять. Прости.
— Мы не можем поговорить утром?
— Нет. Нет. Пожалуйста, оставайся на линии и проверь все двери и окна.
В эту минуту машины притормозили у входа в дом.
— Что это? Что за шум?
— Грейс, проверь все двери и окна. Убедись, что они закрыты.
Я направился к тротуару. Кроны деревьев были тяжелыми и мерцали в темноте сосульками льда. Улица и тротуар были покрыты сплошной коркой льда.
— Патрик, я…
— Грейс, не теряй времени.
Я вскочил в боковую дверь передней машины, темно-синего «линкольна», Энджи села рядом. Болтон сел впереди и назвал водителю адрес Грейс.
— Поехали. — Я хлопнул подголовник водителя. — Давай, давай!