— Не гневи Единственного своими воплями.
Но после слов верховного жреца Эхнатон заплакал еще громче. Никто не знал, от чего — то ли от горя, то ли от чувства вины. Возможно, и от того и от другого.
— Это колдовство жрецов Амона! — кричала Нефертити. Она повторяла эти слова, когда рожала очередную дочь вместо наследника престола. Эхнатон переживал тоже.
— Бенто, — спрашивал он, — ты не можешь помочь нам родить сына?
— Я пытаюсь изо всех сил, ваше величество.
— Ты веришь в колдовство жрецов?
— Вообще-то их не стоит недооценивать, — неохотно ответил я.
Царь на мгновение задумался.
— Господь все преодолеет, и Его радость наполнит вселенную. Но мы, его смертные создания, никогда не избавимся от своих мелких скорбей, — мрачно сказал он. Вера помогала ему подниматься от горя к вершинам святой правды, где его душу заливал сияющий свет Бога.
Когда напряжение внутри Египта и на его границах дошло до предела, верховный жрец Амона тайно направил ко мне своего человека.
— Тебе можно доверить спасение страны от грозящего ей злого рока? — спросил посланец, предварительно напомнив мне о клятве, данной в храме Амона.
Сразу поняв, что верховный жрец хочет воспользоваться моим положением придворного врача, чтобы убить Эхнатона, я ответил:
— Моя профессия запрещает предательство.
Встретившись с начальником полиции Махо, я попросил его усилить меры безопасности.
В первую очередь следовало установить слежку за царскими поварами.
Какое-то время Бенто молчал, отдыхая от этих утомительных воспоминаний. Я вспоминал противоречивые отзывы о сексуальности Эхнатона, но сомневался, что Бенто упомянет о ней. Все же любопытство заставило меня задать этот вопрос.
— Тело и внешность Эхнатона имели и мужские, и женские черты, — сказал он. — Но как мужчина он был способен любить и производить потомство.
У меня чесался язык задать следующий вопрос. После минутного замешательства я собрал всю свою смелость и спросил:
— Вы слышали сплетню о его связи с собственной матерью?
Бенто нахмурился и сказал:
— Конечно, слышал. Но всегда отвергал ее как злобную клевету. — Явно взволнованный, он сделал паузу, а потом продолжил: — Эхнатон был особенным человеком. Слишком хорошим для нас. Он был духовидцем и сулил людям рай, несовместимый с человеческой природой. Презирал тупиц и вызывал у них суеверный страх. Поэтому они и набрасывались на него как звери.
Обрадовавшись его откровенности, я продолжил:
— А что вы думаете о Нефертити?
— Она была великой царицей, причем по праву.
— Как вы можете объяснить ее уход от Эхнатона?
— У меня есть только одно объяснение. Она не смогла вынести сыпавшихся на них ударов, почувствовала себя беспомощной и сбежала. — Затем он продолжил рассказ: