Вера говорит Лене: «Ленка, какая же ты счастливая, Волгу увидишь, в такое прекрасное время поедешь далеко, далеко. Ты начинаешь совершенно заново свою жизнь. Подумай только, твое будущее целиком в твоих руках. Разве это не любопытно». Да, Лена счастлива, это так, но насладиться полностью своим счастьем ей мешает только одно — недостаток пищи. Если бы можно было немножко побольше кушать, мир стал бы еще прекраснее. Хотя чувствуешь себя счастливой, а на душе тоскливо, и эта тоска отравляет всякое наслаждение.
Тоска… Лена не может дождаться, когда наступит тот день, когда она получит на вокзале 2 кило хлеба, каши, супа>{123}, сядет в поезд и простится с Ленинградом.
Сегодня утром Лена пила чай с конфеткой. Киса и Вера, как рабочие, получили по 100 гр. шоколада и по 200 гр. конфет и дали Лене по конфетке и по кусочку шоколада. Благодаря тому что Лена с вечера поела тарелку супа, она, съев хлеб, почувствовала, что сыта, и даже оставила на вечер порядочный кусок хлеба, но перед самым отходом не сдержалась и съела весь хлеб, остался только крошечный кусочек и крошечки шоколада. Нет, как ни борись с собой, как ни обманывай себя, а что правда, так правда: Лена все время полуголодная.
Наплевать, что будет завтра, лишь бы быть сытой сегодня, решила Лена и взяла в столовой две пшеничные каши. Четыре талона ей отхватили. Лена только в столовой съела одну полную ложку горячей каши, а остальное донесла до дома, что с ней случается очень редко, сразу переложила кашу в кастрюлю, залила водой и сварила суп. Суп вышел замечательный, густой и вкусный. Лена съела две миски супа, а потом кашу в виде гущи от супа, и все-таки не было того чувства удовлетворения, какое бывает, если действительно сыта. Вот если бы после этого супа еще порцию горячей каши, тогда бы она, наверно, была сыта. А так получилось, желудок полон, а кушать все равно хочется, с удовольствием съела бы еще чего-нибудь.
Завтра, девятнадцатого, Киса сказала, что узнает об эвакуации. Она обещала сделать все, чтобы отправить Лену в первые же дни.
Ночью сегодня была В. Т. Так отчаянно грохотали зенитки, что весь дом трясся и звенели стекла. Лена посмотрела в окно, по небу рыскали бесчисленные голубые щупальца прожекторов и огненные вспышки поминутно освещали его. Когда тревога кончилась? Лена так и не слышала, она перевернулась на другой бок и заснула, решив: пускай убивает. Вечером была гроза со страшнейшим ливнем, а еще поздней начался жуткий артиллерийский обстрел. Кто стрелял, наши или немцы, только орудия стреляли так громко и так близко, что весь дом сотрясался и дребезжали стекла. Лена сперва думала, что это зенитки стреляют, однако по радио тотчас же объявили артиллерийский обстрел.