– Я собак привел, тебе на зиму, – оборачиваясь, сказал Степаныч, когда его лайка присела у печи.
Шуйцев обратил внимание на горку оружия в углу и приподнялся на лежанке, спустил ноги.
– Там целое побоище, – догадался, что бросится ему в глаза в первую очередь, заметил Степаныч. – Почему все передрались?
Шуйцеву говорить об этом не хотелось.
– Так уж бывает, – ответил он неохотно и странно. – Может вмешаться третий, но его не увидят.
Степаныч большой деревянной ложкой зачерпнул из котелка приготовленное варево, подул, чтобы немного остудить, попробовал и остался довольным.
– В бреду ты вспоминал дуэль... Повторял эти ж слова. Что за дуэль?
– Один из них сбежал, – перевел разговор на другую тему Шуйцев. – Не привёл бы других.
Степаныч ответил не сразу. Отлил грязно-зелёный отвар в кружку, придерживая тряпкой, поднес ее к лежанке. Подал Шуйцеву вместе с деревянной ложкой. Варево опять было невыносимо горьким, но Шуйцев покорно черпал его и глотал, пока не увидел дна кружки.
– Его медведь… загрыз… в лесу.
Степаныч избегал встречаться с ним взглядами.
– Ты застрелил, – равнодушно освободил старика от необходимости лгать Шуйцев. – За что? Он мой враг, не твой.
Лежащая под столом лайка напрягла уши и заворчала.
– Водка, чтоб ее... – Степаныч осекся, точно испугался срывающегося с языка богохульства.
За дверью внезапно завязалась свара нескольких псов, и Степаныч вышел разобраться с ними.
Шуйцев без него вдруг судорожно, до слёз глубоко вздохнул, отвернулся к стене.
– Анна… – прошептал он, не сдерживая слёз. – Я должен тебя найти, рассказать… Я не виновен.
Весна изгоняла с земли последние пятна залежалого снега, и полноводная речка буквально кипела от шедшей в верховья горбуши.
Медведь забирался по брюхо в воду, ловко выхватывал рыбину, отбрасывал ее на берег и быстро выбирался следом. Отъедал он только головы, но у последней добычи - не успел. Поблизости громыхнуло обоими стволами ружье, и он оставил рыбину биться о гальку, недовольно зарычал и сыто, жирный, но проворный, потрусил прочь вдоль берега.
Осень, всю зиму и весной Шуйцев отвлекался от воспоминаний охотой. Мрачные слухи о зимовье заставляли камчадалов обходить эти места стороной. Его же самого что-то удерживало от поездки в поселения и встреч с людьми. Патронов и оружия было достаточно, кое-что он позаимствовал в пещере золотодобытчиков, и острой необходимости в таких встречах и поездках не возникало. Ждал Степаныча, приготовил для него шкуры, но тот больше не появлялся.
Наступившим летом он от скуки разобрал пещеру, достал приспособления для промывки золотоносного песка и дни проводил за этим занятием. Чаще стало вспоминаться обещание, данное Гарри.