А в теперь уже их постели лежала его пара.
Придвинув стул и себе, Харман принял свою обычную форму, острандского безрогого демона с большими ушами — названного так из-за своей огромной семьи.
— Когда клан решил, что вампиры вас убили, многие попросту отказались находиться так близко к вампирскому королевству в России. Ваш брат помог большинству перебраться, а затем остался в Новом Орлеане, чтобы восстановить то, что еще можно было.
— Новом Орлеане?
Одна новость лучше другой.
— Ты сможешь с ним связаться? Так уж вышло, что один ковен валькирий, расположенный как раз в Новом Орлеане, заявил о своем желании спустить шкуру с моей семьи.
А Гаррет был его последним оставшимся в живых родственником. Деместриу проследил за этим — отец Лаклейна погиб в последнем Воцарении, и вскоре после этого умерла от горя его мать. Младший брат Хит, отправился мстить и…
— Валькирии? — нахмурился Харман. — Позволите сказать?
Когда Лаклейн кивнул, слуга произнес:
— Гаррет взял с меня клятву связаться с ним сразу же, как только мы что-либо о вас узнаем. Он… как бы… принял известие о вашей предполагаемой кончине не так, как мы надеялись, особенно после того, как потерял столько своих… ваших… — на миг слуга замолчал, но тут же продолжил. — Поэтому, конечно же, едва вы переступили порог, я попытался с ним связаться. Но мне сообщили, что он уехал на несколько дней.
Лаклейн почувствовал укол беспокойства. Гаррет был совсем один, к тому же понятия не имел о сложившейся ситуации.
На охоту за шотландскими шкурами. Нет. Гаррет был так же свиреп, как и хитер. Они не смогут его поймать.
— Для меня сейчас самое главное — найти Гаррета. Продолжайте поиски.
Его брат был единственным, кому Лаклейн мог доверить защиту Эммы на время своего отсутствия. Ведь месть Деместриу все еще входила в его планы.
— Так же мне нужна вся информация об Орде, собранная за то время, пока меня не было, и всё, что у нас есть на Валькирий. Еще любые средства массовой информации, которые могут помочь мне акклиматизироваться в этом времени. Что касается моего возвращения — пока держите его от старейшин втайне. Только Гаррету будет известна правда.
— Несомненно. Но позвольте спросить, что вы подразумеваете под «акклиматизироваться в этом времени»? Где вы были все эти годы?
Помешкав, Лаклейн все же признался.
— В огне.
Не было никакого смысла описывать Харману катакомбы. Лаклейн все равно никогда бы не смог передать словами весь тот кошмар.
Уши Хармана опали — и как часто случалось, когда он был печален и безутешен — последняя форма, которую он принял, ослабла. Какой-то миг он вновь выглядел молодым парнем, в облике которого и предстал перед Эммой, но уже спустя мгновение перед Лаклейном снова стоял крепкий и выносливый демон.