— Оставь нас!
— Что ж, все, что хотела, я уже сказала, — произнесла она будничным тоном, поспешно отступая назад.
— Пойду навещу Лаклейна, пока вы тут болтаете.
Заметив, как Эмма тут же нахмурилась, а ее глаза вспыхнули от забурливших в ней эмоций, Боу почувствовал облегчение. Похоже, вампирше совсем не понравилась эта идея.
Еще никогда в жизни он не был так рад видеть страдания женщины. И хотя ему страстно хотелось услышать возражения Эммы на слова Касс, их не последовало.
— Не забудь о моем предложении, вампирша, — бросила ликанша через плечо прежде, чем спрыгнуть на землю.
Когда они остались одни, Боу спросил:
— И что она предложила?
— Тебя это не касается.
Он бросил на Эмму угрожающий взгляд.
Но она лишь пожала плечами. — На меня это не действует. Я знаю, ты не причинишь мне вреда. В противном случае Лаклейн накостыляет тебе по первое число. Так что…
— У тебя странная манера речи.
— Мне бы по доллару за каждый раз, когда слышу подобное… — произнесла она, вздохнув.
Отчего, описывая это создание, Лаклейн называл ее застенчивой?
— Хорошо, если ты не желаешь рассказать мне, что за зерно раздора зародила Кассандра, тогда окажи любезность и прогуляйся со мной.
— Извини. Я занята.
— Чем же это? Тем, что разражаешься тирадами, расхаживая туманной ночью по крыше руин?
— Да ты сама наблюдательность, — ответила она, отвернувшись.
— Кстати о дарах. Сегодня днем для тебя как раз был доставлен презент.
Она замерла. Затем медленно развернулась и, склонив голову набок, взглянула на Боу.
— Подарок?
Ликан едва смог скрыть свое удивление. Будь он проклят, если валькирии не так жадны, как поговаривают в Ллоре.
— Если ты немного пройдешься со мной и выслушаешь, я покажу его тебе.
Она закусила нижнюю губу, и Боу заметил кончик клыка. Это сразу напомнило ему, что как бы там ни было, а Эмма все-таки вампирша.
Боу смог припомнить лишь единственный раз, когда разговаривал с вампиром. Да и тот был во время пыток кровососа.
— Хорошо. Пять минут. Но только, если я увижу подарок.
Боу протянул было руку, чтобы помочь ей спуститься, но она с невиданной им доселе легкостью сама плавно сошла вниз. Ее следующий шаг выглядел настолько обычным, словно она шагнула со ступеньки, а не с крыши руин высотой в пятнадцать футов[36].
Боу не поверил своим глазам, но тут же одернул себя и последовал за ней:
— Я знаю, что ты очень зла на Лаклейна. Но какова истинная причина? Его ложь или то, кем ты ему приходишься?
— Не то, кем прихожусь, а то, кем вы меня считаете. Что же до моего гнева — я бы сказала «пятьдесят на пятьдесят».