Он согласился легко и естественно. Так легко, что мне показалось: он все знал заранее. Тут, наверное, какая-то судьба была. Я сказал, чтобы он сходил за своим чемоданом. Он сказал: “Завтра. У тебя есть полотенце умыться и плед накрыться? Простыня мне не нужна”.
Но я ему, конечно, выдал одеяло, две простынки и подушку с наволочкой.
– Спасибо тебе за приют, – сказал он после того, как постелил себе постель и вернулся в мою комнату. – А если позволишь, то еще пару недель поживу, ладно?
– Ладно, – сказал я. – Конечно, давай.
– Тогда я пойду искупаюсь – и спать. Поздно уже.
– Давай, конечно.
– У тебя в ванной не запирается дверь, – сказал он, щелкая замком. Замок, кстати, был сломан уже тогда, когда я снял эту квартиру.
– Да тут не от кого запираться, – сказал я.
Он закрыл за собой дверь; зашумела вода. Я сел читать и слышал сквозь чтение, как он там плещется. Вдруг плеск прекратился, и он позвал меня. Я вышел в коридор.
– Послушай! Прости, я задам один такой вопрос… – он говорил, чуть приоткрыв дверь и высунув нос – да, буквально один только нос торчал из дверной щели, – Послушай… Только ты не обижайся…
– Послушай, – сказал я. – Я вообще-то занимаюсь.
– Тогда ладно. Тогда извини.
– Говори быстро, что тебе надо! – я даже чуточку повысил голос. Какой-то подростковый каприз мне послышался, а я этого терпеть не могу.
– Скажи правду, ты не извращенец? Ты не заманил меня сюда, чтобы использовать?
– Тьфу, дурак! – засмеялся я. – Нет. Не извращенец. Все?
– Тогда потри мне спину, пожалуйста. Я уже две недели как следует не мылся.
– Сейчас.
Я снял сорочку и исподнюю рубашку, вошел к нему в ванную. Он, стоя ко мне спиной, протянул мне намыленную греческую губку. Я этой губкой обыкновенно мою лицо и шею, ну да ладно. У него была узкая худая спина, почти как у наших горийских мальчишек, только совсем белая. Я потер ему спину. Макнул губку в ванну, до его икр наполненную водой, потер еще.
– Все, – сказал я. – Споласкивайся.
– Спасибо, – сказал он. – А если ты правда не извращенец, то раздевайся и залезай сюда ко мне, я тебе тоже спину потру.
– Спасибо, – сказал я. – Я сам справляюсь.
– А как? Как ты себе спину трешь?
– Видишь, висит длинная мочалка с двумя петлями?
– Ааа, – протянул он. – Я не заметил. Прости. Я не нарочно, честно. Спасибо, спасибо еще раз.
– Ничего, ничего, пожалуйста, – и я вышел из ванной.
Минут через десять он постучался ко мне в комнату.
– Ты занимаешься?
– Ладно, заходи, – я отодвинул книгу в сторону, повернулся на стуле к нему. – Садись в кресло.
У него были мокрые волосы. Бедра замотаны полотенцем. Тонкие бледные ноги.