Закрыв за собой дверь — он канул в сгустившийся сумрак.
У него не было прибора ночного видения — но это и не было нужно, потому что он происходил из рода казаков — пластунов, отец научил всему, что знал сам. Как и отец, и дед, и прадед — он был вольным охотником и стрелком. Впервые он взял винтовку в пять лет, а первого своего зверя добыл в восемь. Его учили охотиться в плавнях. Плавни — это совершенно особенный мир, не менее страшный и враждебный к человеку, чем джунгли Индокитая. Зимой плавни подмерзали — но достаточно было неосторожного шага, чтобы навсегда сгинуть. Летом — плавни превращались в гибрид озера и болота, с укромными местами, тропами и топями. Горцы — их называли психадзе — пробирались с гор, чтобы воровать скот и поджигать стога сена, чтобы не давать казакам жизни. Бывали в плавнях браконьеры, контрабандисты, в последнее время — наркоторговцы. Потому — со станиц выделяли заставы, пикеты, которые уходили в плавни и иногда пропадали там неделями. Пропадали не просто так: в плавнях полно всякой птицы, зверя, такого как кабаны и дикие козы. Были места, где можно было разжиться и рыбой — в плавнях водились такие сомы, которые могли утащить на дно человека. С детства — молодые казачата привыкали нести караульную службу в плавнях, добывать себе пропитание, охотиться и рыбачить, заготавливать впрок мясо, чтобы не испортилось, читать следы и ловить обнаглевших горцев. Жить в плавнях было невыносимо из-за сырости и мошкары, которая не только сосала кровь, доводя до бешенства — но и могла выдать тебя противнику. Когда казачата шли на действительную — они уже были готовыми следопытами разведчиками, способными неделями выживать в нечеловеческих условиях. Таким был и Тихон — теперь уже послушник Виктор. Ему не нужен был прибор ночного видения — он прекрасно чувствовал все препятствия и без него. А трава под его ногами, изгибаясь, не издавала ни единого звука.
Больше всего проблем создавал кустарник — какой-то местный, цепкий с хрусткими сучками, он разросся так, что пройти тихо было почти невозможно. Слава Богу, он быстро кончился — видимо, тут была живая изгородь — дальше было получше. Ставший лесом парк был необитаем — здесь не собирали хворост, и надо было смотреть, куда ставишь ногу. Не было здесь ни птиц не зверья — возможно, из-за близости большого города, возможно — из-за того, что их кто-то тревожил.
Он не боялся, что в лесу могут быть лазерные датчики движения, или скажем — закопанные в землю датчики давления — он уже бывал здесь при свете дня и заметил бы признаки того, что в лесу есть аппаратура. Эти существа были довольно наглыми, они считали, что Сатана защитит их точно так же, как людей защищает Иисус Христос. Они делали свое дело ночью, при свете луны — и никто потом не задавал вопросов по поводу пропавших. В этой стране давно отучились задавать вопросы.