— Вы не хуже меня знаете исламистов, генерал. Для них смерть — это путь к Аллаху. Можно мне воды?
— Вы не получите никакой воды и вообще не выйдете на свободу до тех пор, пока не ответите на вопросы.
— Дело ваше… Если вы намереваетесь пытать подданного Российского Императора — дело ваше. Смотрите, не перестарайтесь.
Генерал не успел ничего ответить — в дверь постучали.
— Сидите здесь. И попытайтесь выдумать такое объяснение своему поведению, которому бы я поверил.
Генерал Бельфор вышел в коридор, горело только аварийное освещение, там стоял врач и еще один офицер.
— Что скажете, мсье Дюкло?
— Интересный случай… — сказал Дюкло, по привычке протирая руки пропитанным дезинфицирующим раствором носовым платком[51], — я бы хотел взять тело на кафедру и поработать с ним, вы не возражаете?
— Возражаю. По крайней мере, пока. Но можете работать здесь, здесь тоже есть морг. Что скажете?
— Очень интересный случай, мсье генерал. Ему сломали шею, но клиническая картина не сходится. На шее я не обнаружил следов.
— То есть? — не понял генерал.
— Когда вы ломаете шею человеку, вы должны использовать либо собственные руки, либо веревку, либо что-то в этом роде. Нужно приложить усилие, значительное усилие — на коже, на тканях должны остаться следы и кровоподтеки. От всего остаются следы. Так вот — в данном случае — никаких следов нет, даже малейших.
— Он мог применить какой-то захват.
— Следы все равно бы остались, только в других местах. Я осмотрел все — следов нет. Кроме тех, которые оставили вы.
— А вы не могли перепутать?
Врач оскорблено покачал головой.
— Хорошо, хорошо… — примирительно поднял руку генерал, — так каково же ваше заключение, мсье Дюкло?
— Случай интересный, я не могу дать заключение сразу, нужны дополнительные исследования. Но я бы сказал — предварительно, мсье генерал, только предварительно — что он сам себе сломал шею.
— Вы понимаете, что говорите, мсье Дюкло?
— Понимаю, мсье генерал. И еще…
— Да?
— Кажется, вы перестарались. Я имею в виду при пытках. У этого человека кровяное давление поднялось настолько, что в глазах полопались все капилляры, они полны крови. Я, конечно, не буду этого упоминать, но…
— Этот человек после последнего сеанса был жив и разговаривал минут пять.
Врач усмехнулся.
— Зачем вы это, мсье генерал? Я знаю правила. Этот человек после того, что вы с ним сделали, не мог ни с кем разговаривать. От кровотечений он ослеп, я уверен, что при вскрытии мы обнаружим сердечный приступ или кровоизлияние в мозг или то и другое разом. Я же предупреждал ваших палачей о том, что перед допросом надо хоть давление у человека померить. Иначе он может умереть и ничего вам не скажет.