Не менее двух минут, показавшихся мне вечностью, она молчала.
— Они там, наверху, — сказала она, — на крыше башни. — Вдруг ее глаза округлились (клянусь!), будто снова увидели что-то страшное. — Кажется, они очень ссорятся. Я не хочу вмешиваться. Простите!
— Но, мадемуазель!..
— Пожалуйста, извините!
И, скользнув в сторону, быстро пошла прочь. Несколько крупных капель дождя упали на высокую траву, гнувшуюся под ветром. Я сунул голову в дверной проем. Как я вам говорил, эта башня представляла собой всего-навсего каменный остов, в котором по окружности стены поднималась каменная винтовая лестница к квадратному отверстию, выходившему на круглую плоскую крышу. Внутри пахло сыростью и затхлостью и было так пусто, так голо, как голы ваши ладони. Впрочем, на земляном полу стояли две скамьи и сломанное кресло. Длинные узкие окна довольно хорошо освещали помещение, несмотря на черные грозовые тучи, затянувшие небо.
Сверху доносились гневные голоса, но слов я не различал. Тогда я изо всех сил крикнул, и, услышав мой голос, гулко прозвучавший в этом каменном кувшине, спорщики вдруг умолкли. Я стал взбираться по винтовой лестнице (задача не из легких для того, кто страдает головокружением и одышкой) и наконец вылез на крышу через квадратное окошко. На круглой каменной площадке, окруженной высоким парапетом, стояли лицом к лицу Гарри Брук и его отец. Пожилой джентльмен был в плаще и фетровой шляпе, его тонкие губы были крепко и упрямо сжаты. Сын, видимо, о чем-то его просил. Гарри был без шляпы и без пальто, его куртка промокла, шейный платок развевался на ветру. Оба были бледны и крайне возбуждены, но, кажется, немного приутихли, увидев, что это я, именно я прервал их перепалку.
— Я хотел, мистер… — начал Гарри.
— В последний раз говорю, — устало продолжал Брук ледяным тоном, — не мешай мне решить это дело по моему усмотрению. — Он обернулся ко мне: — Профессор Риго!
— Да, дорогой друг?
— Уведите отсюда моего сына, мне надо уладить одно дело.
— Куда я должен его увести?
— Куда хотите, — отрезал Брук и отвернулся.
Было без десяти минут четыре, как я мог установить, взглянув украдкой на часы. Брук должен был встретиться с Фэй Сетон ровно в четыре и намерен был ее ждать. Гарри был явно — это бросалось в глаза — подавлен и растерян. О том, что я только что встретил Фэй Сетон, я не сказал ни слова, желая погасить пожар, а не подливать масла в огонь. Гарри последовал за мной.
Теперь я хотел бы очень четко нарисовать вам картину, которую мы увидели, когда стали спускаться. Мистер Брук стоял, прислонившись спиной к парапету. По одну его руку, тоже прислоненная к парапету, стояла его увесистая светлая трость, по другую — набитый портфель. Зубчатый парапет высотой мне почти по грудь, из красного выщербленного кирпича, испещренный автографами тщеславных туристов, окружал всю верхнюю часть башни.