«Гоблины, – пронеслось у него в мозгу. – По меньшей мере два десятка натуральных гоблинов…»
Волков, глядя сверху на их слаженные поклоны, вслушиваясь в звуки, всматриваясь в спины и головы этих существ, ощутил на какое-то мгновение… нет, не страх, а растерянность. Два десятка гоблинов. И вооружены они, похоже, до зубов. А их всего двое, он да Фомин. Можно рассчитывать также на какую-то помощь патрульного, вооруженного автоматом. Что касается Светланы Анохиной, то вряд ли она сможет в этой ситуации хоть чем-то помочь двум находящимся в гаражах членам опергруппы «Уран» – у нее нет ни подходящего оружия и снаряжения, ни опыта участия в подобного рода операциях.
Волков, припав к плоской крыше, находясь у самого ее края, продолжал жадно наблюдать за теми, кто молился во дворе гаражей. Эти два десятка «духов» объединены какой-то общей целью. По ходу молитвы они кажутся единым целым; они, каждый из них, похоже, готовы подчиняться одной руке, одной воле, ведущей их к какой-то цели… Что можно противопоставить в данной ситуации той организации, той единой руководящей воле, которая движет, которая управляет этими существами? Что именно он, Волков, может сделать, чтобы остановить их? А если они сразу после молитвы откроют ворота? И потянутся дружно на выход? В гаражах у них по меньшей мере четыре машины… Плюс «Опель», который стоит за воротами… И что ты будешь в таком разе делать, Волков? Выпустишь их из этого «колодца»? Позволишь им разъехаться, позволишь им просочиться в город?.. А если начнешь первым, то долго ли сам продержишься против всей этой своры? И не спровоцируешь ли сам, начав именно первым, пользуясь элементом внезапности, пользуясь тем, что они все находятся сейчас в тесном колодце внутреннего пространства гаражей, какие-то тяжелые события, которыми потом уже не сможешь управлять?
Вопросы, вопросы… Ни на один из них у «альфовца», замершего на крыше одного из гаражных боксов, пока не было ответа.
Волков пытался разглядеть того мужчину, который молился в первом ряду, – он крайний справа. Рядом с ним находился некто, тоже привлекший к себе внимание наблюдателя. Фигура явно мужская; голова, плечи, лицо – кроме глаз – этого моджахеда укрыты белоснежным платком или покрывалом, перехваченным темно-зеленой лентой на уровне лба…
«Шахид? Очень похоже на то, что этот, в своем символическом одеянии, молится последний раз в своей жизни… Охо-хо… Вот только этого недоставало!..»
Мужчина, первый в правом ряду, тот, чье лицо пытался высмотреть Волков, – похоже, это сам Мурат Нухаев – словно почувствовав чужой взгляд, вдруг переменил позу. И резко обернулся. Так резко, что Волков едва успел убрать голову.