А «Мэтт Филлипс для мужчин», представленный Джеффом Стайном, смотрелся совсем уж пресным, консервативным. Хью Маршалл высказал несколько замечаний, хотя остальные подумали, что для мужской линии большие многогранные коричневые флаконы – вполне приемлемое решение. Маршалл, однако, настоял, и Стайн с ним согласился, на изменении цвета с коричневого на синий, для лучшего сочетания мужской и женской парфюмерных линий.
Для Мартины презентация эскизов прошла триумфально. Несмотря на напускное безразличие француженки, Тайгер видела, что та очень довольна приемом. И прекрасное настроение, в котором пребывала Мартина после окончания совещания, подсказало Тайгер, что ее все-таки тревожил возможный исход.
Когда все разошлись, Тайгер позвонила матери и договорилась о ленче с Томом Салливаном, а потом она, Конни и Мартина отправились в бар, благо было что отметить. Мартина веселилась, как юная девушка, получившая приглашение на первый бал.
– Вы видели лицо Хью Маршалла, когда я показывала ему эскизы флакона. Он напоминал гордого папашу! Ему очень понравилась моя работа.
– Мэтту Филлипсу очень хотелось разнести ваши эскизы в пух и прах, но эстетически вы настроены на одну волну, так что он не нашел, к чему придраться. – Конни понравилась француженка, хотя она и понимала, что ей самой уже никогда не быть такой молодой, худощавой, элегантной.
Тайгер пригубила белое вино.
– Завтра я поговорю с изготовителями флаконов и коробок и узнаю их цену. Потом с ними встретишься ты, Мартина, и решишь, кто из них наиболее полно отвечает твоим требованиям.
Мартина повернулась к Конни:
– Тайгер всегда такая: работа, работа, ничего, кроме работы?
– В последнее время да. Думаю, для нее это как наркотик. Да и для вас, похоже, тоже. Со мной ситуация иная.
– В каком смысле? – спросила Тайгер.
– Я должна работать. Чтобы поддерживать нынешний уровень жизни. Вы понимаете, есть, пить, жить в маленьком пентхаузе с видом на Ист-Ривер…
Мартина начала вторую пачку «Галуаз»:
– В детстве мне ни в чем не было отказа. Моя мама еще и аристократка. Но отец обожал играть. Спустил все. Мать выдала мою сестру за швейцарского архитектора. Когда подошла моя очередь, я предпочла школу искусств. Подрабатывала манекенщицей. Мать пришла в ужас, когда я объявила что предпочитаю работу тихому омуту семейной жизни. До самой смерти она думала, что у меня не все в порядке с головой. – Мартина рассмеялась. – А теперь, когда я приезжаю к сестре, она тут же превращается в сваху. Но я никогда не выйду замуж. Такая жизнь, как сейчас, меня вполне устраивает.