– Я знаю. Пару лет назад моя сестра, она декоратор, решила, что квартира требует ремонта. Я дал ей карт-бланш… и вот результат. Я не стал говорить ей, что мне не нравится. Не хотел ее обижать. А потом… мне безразлично. Интерьер не главное в жизни.
– Но цвета, материи отражают чувства. Люди чувствуют себя более комфортно в обстановке, которая им по душе.
– В этом случае я бы хотел, чтобы в кабинете преобладали оттенки коричневого. Но только темные. А по стенам картины импрессионистов: женщины в будуарах.
– Будуарах? – улыбнулась Тайгер.
Хью кивнул.
– Знаете, как толкует слово «будуар» оксфордский словарь?
– Комната, в которой женщина может побыть наедине со своими мыслями? – предположила Тайгер.
– Комната для раздумий… и место, где она может принять самых близких друзей. Я прочитал это еще студентом, но вот запало в память.
– Исключительно точное толкование.
– Оно подходит и к кабинету. Я тут тоже часто размышляю. – Он улыбнулся Тайгер. – Но редко принимаю близких друзей, – затем, словно испугавшись, что переходит черту, отделявшую бизнес от личной жизни, Маршалл быстро переключился на другое. – Вы и Джесс проведете переговоры с Пьером Деавильеном и его главным парфюмером. Зовут его Ги Сен-Дени. У него репутация гения. Надеюсь, это правда, потому что требуем мы от него многого.
– Если в нем есть хотя бы искорка гениальности, я ее раздую.
– Вы должны объяснить ему, чего мы ждем от «Джаза». Присланный им образец отдушки показывает, что он на правильном пути, но теперь его надо направлять.
– Сколько я должна там пробыть? Создание нового аромата – процесс долгий.
– Да, я знаю, но мы не можем обойтись без вас. Ваша задача – уговорить Сен-Дени поработать над «Джазом» в Нью-Йорке. У «Деавильен» есть лаборатория в Бруклине.
Тайгер улыбнулась:
– Сделано в Бруклине. Тот американский штрих, который мы искали.
– Уговорить его – непростое дело, Тайгер. Вроде бы он очень вспыльчив… у гениев это обычное дело. Потому-то я и хочу, чтобы переговоры провели вы.
– Похоже, вспыльчивость – национальная черта французов, – вздохнула Тайгер. – Почему их вешают именно на меня?
– Таков уж ваш удел. Подшлифуйте немецкий, и я буду посылать вас в Германию. Вот уж где спокойный народ. – Он долил коньяка в оба бокала. «Реми мартин», цвета темного янтаря. – За «Джаз», – зазвенели, соприкоснувшись хрустальные бокалы. – И за успех вашей миссии.
Тайгер отпила коньяка, посмотрела на пылающий в камине огонь.
– Мы всегда добиваемся, чего хотим, не так ли Хью?
Он подошел к ней, проследил за ее взглядом. Они словно боялись посмотреть друг другу в глаза, предпочитая разглядывать языки пламени.