– Нет, мама! Пожалуйста, не звони. Я хочу сама получить работу, – процедила Тайгер сквозь зубы.
– Но, дорогая, у тебя же нет никакого опыта. Ты ничего не умеешь. Люди со связями должны их использовать. На том и стоим!
– Ты это о ком?
– О нас, представителях привилегированного класса. – Леди Бобби знаком подозвала официанта, протянула ему золотую кредитную карточку «Америкэн экспресс».
Когда они вышли из ресторана на Семнадцатую улицу, Бобби чмокнула дочь в щеку:
– Я тебя люблю. Даже когда ты упрямишься, как твой отец. Разумеется, я не буду вмешиваться в твою работу. Как и в твою любовную жизнь. Я не из тех мамаш, которые суют нос в дела дочерей, не так ли? – И она отбыла, сверкая на солнце волосами, в сторону Мэдисон-авеню.
Тайгер постояла пару минут, думая о том, что на самом-то деле в отношении дочери Бобби всегда проявляла чрезмерное любопытство. А потом поймала такси и поехала в Публичную библиотеку, подобрать материалы по индустрии духов.
Большинству людей, обладающих определенными привилегиями, приходится что-либо преодолевать, пусть даже осознание того, что они принадлежат к привилегированному классу. Тайгер Хейес долгие годы барахталась в сладком сиропе унаследованного величия. То же самое относилось и к друзьям, которые росли вместе с ней. Они принадлежали ко второму голливудскому поколению. Многих из них погубили знаменитые фамилии и немереные деньги. Они покупали одежду и автомобили, словно шоколадные батончики. Злоупотребляли алкоголем и всевозможными наркотиками. Словом, тем или иным способом бунтовали против того, что им дается многое и ничего при этом не спрашивается. Как и многих из ее друзей, тех, кто сумел удержаться на плаву с минимальными потерями, Тайгер тошнило от этой жизни. Но в отличие от большинства она твердо решила из нее вырваться. Пусть и в борьбе. И работа в «Келлерко» давала ей шанс.
Гарри Хейес привил ей свой знаменитый философский принцип, тот самый, на котором строились все его фильмы: не важно, каким ты родился, хорошим или плохим, главное – каким ты стал. Славный принцип, который принес Гарри несколько премий Академии кинематографии. Он легко прочитывался во всех его наиболее известных фильмах. Сидни Пуатье демонстрировал его в «Прекрасном времени», Джоанн Вудворд боролась за него в «Чувственных встречах». И люди заполняли кинозалы, чтобы своими глазами увидеть последнее «детище Хейеса».
В молодости Тайгер и ее друзья высмеивали эти фильмы. Как мало общего имел такой взгляд на жизнь с бытием отцовского особняка в Беверли-Хиллз. Какой утонченной, всезнающей чувствовала себя Тайгер, сидя в обитом бархатом кресле просмотрового зала, рядом с друзьями семьи Полом Ньюменом, Элизабет Тейлор или Фрэнком Синатрой. Но философский принцип не забылся. И с годами Тайгер все больше становилась похожей на отца, а не на мать.