— Семьдесят ровно. Ну, ничего, ничего. Норматив есть. Перси Дорбан! — Перси садится в кресло, холодные контакты касаются лба и запястий. Едва слышное гудение. Инструктор склонился над экраном, нажал на какие-то кнопки, недоуменно воззрился на экран и покачал головой.
— Курсант Дорбан.
— Я, сэр! — откликнулся Перси.
— Кто-либо из твоих родственников служил в армии?
— Нет, сэр!
— И сетевых драйверов в роду тоже не было?
— Нет, сэр!
— Оно и понятно… с таким-то уровнем адаптации… Дорбан!
— Да, сэр!
— Ваш уровень — пять.
— Пять, сэр?
— Ровно пять. Не пятьдесят пять и даже не двадцать пять. Боюсь, что с таким уровнем адаптации вы не сможете управлять боевым истребителем.
— Но сэр…
— Даже для управления портовым погрузчиком нужно двадцать процентов, парень… Боюсь, что тебе придется пройти в кабинет директора школы. — отвел глаза инструктор. Перси сидел, не двигаясь. Он пытался осознать что с ним произошло. Он только что лишился своей мечты из-за чертовых генов! Никто в его семье не имел нейрошунта. Никогда. И никто не знал, что никто из их семьи не смог бы водить в атаку боевой истребитель. И даже портовый погрузчик.
— Курсант Дорбан!
— Что… Да, сэр!
— Освободите кресло и ступайте в кабинет к директору школы. С вещами.
— Есть сэр. — Перси встал, освобождая место следующему курсанту. И пошел к выходу, сопровождаемый сочувственными взглядами своих товарищей.
— Велес Дотар! Семьдесят пять. Норма. Следующий! — раздавалось за спиной, стальная дверь мягко опустилась, отрезая звуки. И оставив его одного.
Когда у тебя болит голова — это уже плохо. Даже если эта голова не несет ответственности за миллиарды подданных короне разумных существ, за миллионы тонких экономических связей и великосветских интриг, а также за внешнюю и внутреннюю политику огромного существа, называемого Империей. Так думал его Величие, Повелитель Сорока миров, Маркграф Туманной Окраины, Барон Трех звезд и Председатель Палаты Лордов, Император Марк Второй сидя в кресле и тупо уставившись на золотую пуговицу, что поблескивала на одежде выступающего оратора. Пуговица, казалось подмигивала императору, покачиваясь в такт жестам выступающего с позолоченной трибуны.
— "Что за дурацкая мода — носить все золотое?" — думал император, отчаянно удерживая себя прямо: — "Ну ладно трибуна золотая, это дань древней традиции, но одежду… Ох, голова болит зверски, а тут еще этот… Цицерон… Эх, вызвать бы гвардейцев и снести ему голову, как в старые добрые времена… Или на кол посадить, вон прадед мой не гнушался, а за такую белиберду, я думаю и четвертовать мало. И несет и несет… откуда слов-то столько знает…" — Император неприязненно покосился на выступающего и тотчас, спохватившись, принял царственную осанку, развернул плечи и вернул своему лицу выражение "сдержанного доброжелательства". Выступающий отчаянно рубанул воздух ладонью и повысил голос, привлекая внимание аудитории, частично уже усыпленной его монотонным докладом.