У нас имелся “признанный” танцор — Микоян, но любые его танцы походили один на другой, что русские, что кавказские, и все они брали начало с лезгинки. Потом Ворошилов подхватил танец, за ним и другие. Лично я, как говорится, ног не передвигал. Булганин вытопывал в такт что-то русское. Сталин тоже передвигал ногами и расставлял руки. Я бы сказал, что общее настроение было хорошим.
Потом появилась Светлана. Приехала трезвая молодая женщина, и отец ее сейчас же заставил танцевать. Дочь стала упрямиться, и папаша Сталин от всей души оттаскал ее за волосы…»
Спустя два месяца после столь веселого новогоднего празднества вождь скончался.
Многие говорят об отклонениях в психике Сталина. Некоторые историки и врачи уверены, что он не был психически здоров, страдал паранойей, манией преследования и этим объясняются массовые репрессии в стране, его беспредельная жестокость и безжалостность.
Ходили слухи, что в декабре 1927 года к Сталину пригласили известного психиатра и психолога Владимира Михайловича Бехтерева. Сам Бехтерев очень хотел заполучить такого пациента. Это было важно с точки зрения медицинской карьеры. Тем более что Бехтерев увлекался частной практикой. Считается, что Бехтерев диагностировал у Сталина паранойю, после чего врач скоропостижно скончался. Подозревали отравление — Бехтерева убрали, чтобы он не рассказывал о психическом заболевании вождя… Но никаких доказательств этой версии не найдено.
Иван Михайлович Гронский, партийный работник, а затем редактор «Известий» и «Нового мира», вспоминал:
«В 1937 году, когда я лечился в клинике у И. Н. Казакова, Игнатий Николаевич сообщил мне по секрету, что подозревает у Сталина шизофрению».
На эту тему я беседовал с нашим крупнейшим психиатром Татьяной Борисовной Дмитриевой, академиком медицины, директором Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского.
— Дело в том, что мы самого Сталина не изучали, — говорила академик Дмитриева. — Но есть записки психиатров, петербуржских прежде всего, которые полагали, что Сталин страдал паранойей. Я считаю, что к этому надо относиться очень осторожно. Вообще трудно говорить о психопатологии у политиков. Даже если у какого-то политика есть те или иные психологические особенности, которые иногда кажутся патологическими, нельзя забывать, что за этим политиком идут, разделяя его воззрения, его систему ценностей, абсолютно здоровые люди. Поэтому я не стала бы говорить о том, что политика этого человека зависит только от особенностей его психики…
Странности, проявлявшиеся в характере Сталина, не были симптомами тяжкого психического заболевания. Признать его душевнобольным — значит снять с него ответственность за все им совершенное. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что делает.