— Товарищ Сталин, это они заставили меня убить Кирова, они четыре месяца преследовали меня этим, канальи, насиловали мою волю, и вот я это сделал. Это они вложили оружие в мои руки.
Когда Николаев это сказал, его ударили наганами по голове. Он свалился, его унесли…»
Ворошилов, не дослушав, закричал: «Это ложь!» Молотов тоже сказал, что никаких тайн в убийстве Кирова нет, он сам присутствовал при допросе Николаева. Но другие члены президиума ЦК говорили, что пора разобраться в истории убийства Кирова и что «чекисты приложили руку к этому делу». Утвердили комиссию, которую обязали выяснить судьбу членов ЦК, избранных на XVII съезде партии и расстрелянных Сталиным. Эта комиссия и вскрыла основной массив документов, свидетельствовавших о масштабе репрессий в стране.
Возглавили комиссию два секретаря ЦК — бывший главный редактор «Правды» Петр Николаевич Поспелов и Аверкий Борисович Аристов, которому еще Сталин поручил заниматься партийными кадрами и который теперь курировал органы госбезопасности.
«Поспелов, — вспоминал Никита Сергеевич Хрущев, — считался близким человеком к Сталину. Он был преданнейшим Сталину человеком. Я бы сказал, более чем рабски преданный человек. Когда мы сообщили, что Сталин умер, Поспелов буквально рыдал. Одним словом, у нас не было сомнений в его хорошем отношении к Сталину, и мы считали, что это внушит доверие к материалам, которые подготовит его комиссия».
Поспелов и Аристов подняли документы госбезопасности, допросили бывших узников лагерей и бывших следователей. На следующее заседание президиума ЦК, 1 февраля 1955 года, они привели бывшего заместителя начальника следственной части МГБ по особо важным делам Бориса Вениаминовича Родоса, уже арестованного по обвинению в нарушении социалистической законности.
Даже членам президиума ЦК стало не по себе от его рассказов о том, как в госбезопасности выбивались показания. Ужаснулись и эти предельно циничные люди. Все-таки кухня пыток и издевательств была им неизвестна. Они давали согласие на арест или вынесение смертного приговора, но не видели своими глазами, что делают с людьми, попавшими в руки чекистов.
Секретарь ЦК Аристов первым задал этот вопрос:
— Товарищ Хрущев, хватит ли у нас мужества сказать правду?
Вот тогда у Хрущева, видимо, и зародилась мысль сказать об этом на приближающемся съезде партии. Возразил Каганович:
— Многое пересмотреть можно, но тридцать лет Сталин стоял во главе партии и народа.
И Ворошилов был против:
— Доля Сталина во всем этом была? Была. Мерзости много, правильно говорите, товарищ Хрущев. Но надо подумать, чтобы с водой не выплеснуть ребенка. Дело серьезное, исподволь надо.