— Ты ведь теперь все вспомнил? — заботливо спрашивает карпинчо и косит на него черным глазом.
Ганс прислушивается к себе и отвечает уверенно:
— Да, всё!
И правда, теперь-то это совсем просто. Он удивляется: как же это можно было забыть, — и улыбается сквозь слезы, и садится на скамейку. А карпинчо встает на задние лапы, и тычется ему головой в плечо, и толкает передними лапами.
— Ганс, Ганс! — снова называет его старым смешным именем.
Он очнулся. Гретель трясла его за плечо.
— Ты проспал, Ганс! Уже скоро шесть, ты опоздаешь на корабль.
Он провел рукой по щеке — мокро. Уткнулся в подушку, незаметно утер слезы, поднял голову и посмотрел в лицо Гретель. Только тревога за него, ни капли обиды или досады. Он улыбнулся, чувствуя, как снова подступают слезы. Произнес медленно, нерешительно ее настоящее имя и увидел, как она вздрогнула.
— Ты спала?
— Я уснула в последний момент, — повинилась Гретель, глядя на него влюбленно и с надеждой.
Он вздохнул и обнял ее:
— Можно я никуда не пойду? Я совсем не выспался, а у нас на сегодня столько дел, — и закрыл ей рот ладонью.
* * *
Они спали, обнявшись, и не слышали низкого гудка корабельной сирены, и не видели, как белый корабль, развернувшись, ложится на курс и вскипает вода за кормой, а потом расходится волнами и снова успокаивается.