Несколько дней у меня был полный кризис. Отделение даже заперли на два дня, потому что думали, что я могу сбежать или покончить жизнь самоубийством. Причиной моего кризиса стало разрешение Рубильника позвонить маме, что я конечно, и сделала. Мама спросила, почему я заболела. Я попыталась объяснить, что это связано с ее манией, и она стала меня упрекать, говорить, что я сумасшедшая, что не следует перекладывать с больной головы на здоровую, что я сама во всей виновата. Прежде чем бросить трубку, она еще сказала: «Ты довела до болезни меня, а теперь и сама заболела! Всё по справедливости!» После этого у меня началась истерика, я засунула голову под подушку. Маргит тут же полетела к толстой дежурной воспитательнице по фамилии Нарашевски. Та сразу примчалась меня утешать. Но мне было так худо, что я на нее наорала. Потом фрау Нарашевски спросила: «Что бы ты сделала, если бы могла делать все что захочешь?» А я ответила: «Я бы выбросилась из окна!»
Вот почему они на два дня заперли отделение. Никто не мог ни войти, ни выйти, если, конечно, вдруг не появился бы, например, представитель федеральных пограничных войск, который сбил бы замок. Но на фиг мы ему нужны!
Само собой разумеется, теперь мне абсолютно запрещено звонить матери. А мне на это плевать, я бы все равно не стала звонить этой глупой гусыне.
На своих терапиях я теперь все время говорю о чувстве вины (спасибо родителям!). Только сейчас я осознала, что не могу ничего поделать с этим дерьмом. Головой я всё понимаю, а вот душой — нет. Я все время задаю себе вопрос, в чем моя ошибка, почему так получилось. Безусловно, на эту тему я могу ломать голову еще лет двадцать и все равно не найду ответа, потому что, говоря по совести, я не сделала ничего плохого.
Сегодня утром Рубильник, этот любитель оливок, снова дал повод посмеяться над собой. Он шел по общей комнате, когда новенький по имени Лео, Феликс Ева и я играли в карты. Он на полном серьезе спросил Еву, почему она в черном и соответствует ли это ее внутреннему состоянию. Сам по себе этот вопрос неплох, но ведь его задает психиатр, который сам одет во все черное. Рубильник же всегда ходит в черном! Постоянно! Если бы я не прикусила губу, что мне часто приходится делать в присутствии Новака, у меня бы начался дикий приступ смеха.
Кстати, сегодня я вешу 44,8 килограмма. Хочется выть, но чему тут удивляться, если я ем все, ·что мне дают.
Если я и дальше буду так поправляться, то через месяц-другой меня выпишут! Я буду свободна при весе 53 килограмма.