– И нет никаких следов?
– В том-то и дело. И на теле ни синяков, ни ссадин…
– Там из какого РОВД ребята работают? – спросил Стелбин.
– Из Калининского. Меня опросили. Соседку. Сейчас поехали к ее бывшему мужу.
– Я возьму это дело под контроль, – пообещал Стелбин, а Тютин проговорил в раздумье:
– Я вот о чем подумал, возвращаясь к цепи трагических событий. А что, если таким образом кто-то решил отомстить мне? Я же не всегда был начальником отдела, с бумажками копался. Почти десять лет проработал опером. А сколько разной шушеры пересажал? Может, кто-то посчитал меня должником.
Стелбин задумался, закуривая новую сигарету. И помолчав, наконец проговорил:
– Мне думается, ты излишне подозрителен. Решиться на такое может только человек, которому ты очень поломал жизнь. А я думаю, таких нет. Ведь ты никого никогда не обидел понапрасну. Всегда был справедлив, бескорыстен.
– Вот именно – был. Возможно, кому-то это не нравилось.
– Ну, хорошо. Анатолий – твой зять. Еще куда ни шло. А Татьяна? Зачем было убивать ее?
– Не знаю. Сам ничего не могу понять.
– Брось, Николай. Здесь действительно какая-то непонятная каша. Мнительный ты стал, как на пенсию ушел.
– Да не в мнительности дело. Уж слишком как-то чисто все получается и с Анатолием, и с Татьяной. Он повесился. Она повесилась. Одно это меня настораживает. Понимаешь? Сам способ. Почему – повешение? И какие причины для самоубийства? Ведь та же Татьяна… Ждала меня. Я к ней обещался приехать в половине десятого. Но кто-то меня опередил.
Стелбин долго молчал, потом сказал:
– По Татьяне я скажу ребятам, чтоб поработали как следует.
Но Тютин махнул рукой.
– Скажи. Только ничего это не даст. Тут, видно, все во мне. И ответ должен найти я. Понимаешь, я. Думаю, кто-то решил таким жестоким способом поиграть со мной. И этот кто-то понимает, что я догадываюсь об убийствах, а поделать ничего не могу. Не могу подать заявление, потому что у меня нет никаких доказательств. Только факты. Трагические факты…
Стелбин внимательно посмотрел на полковника – его лицо осунулось и побледнело. Он вздохнул, сочувствуя Тютину.
А полковник разошелся:
– Нет, это не самоубийства. Тот, кто убил Анатолия и Татьяну, хорошо знает работу сыщиков. И знает, как завалены они делами, и потому спокоен, надеется, что его не найдут. По крайней мере, так быстро. Он насмехается надо мной, сволочь! Что ж, мол, ты, бывший опер?
– Постой, – заговорил Стелбин, и Тютин заметил в его голосе некоторую растерянность. – Неужели нет никакой зацепки?
Тютин покачал головой.
– Пока нет. Я, по крайней мере, не вижу ее.