Стоило мне приблизить голову хоть на несколько дюймов, я смог бы ощутить ее вкус. Да и сама мисс Дункан - тонкая, сильная, полная жизни... На ум приходили не всегда приличные восточные стихи, поэтично сравнивающие прекрасных дам с тонконогими газелями.
Я с трудом удержался, чтобы не прижать ее к себе. Потом все-таки вспомнил, зачем я здесь и сказал ей то, из-за чего все это затевалось:
- Мисс Дункан, не окажите честь стать моей женой?
Она удивленно приподняла голову, внимательно всматриваясь в мои глаза. Ее каштановые локоны вздрогнули, притянув мое внимание к тонким белым плечам, словно вырезанным из слоновой кости. Мне безумно хотелось погладить ее шелковую кожу.
На какой-то безумный миг показалось, что я совершаю ужасную, непоправимую ошибку.
- Это такая шутка, в которой вновь виновато бренди? - вежливо улыбаясь, ответила она, смотря на меня умными глазами.
- Нет, в ней "невиновно" даже ваше богатое приданное... Я не шучу.
В эти столь важные моменты под звуки вальса мы феерично кружились по залу. Джулиана оказалось для меня прекрасной партнершей, легкой, живой и грациозной. Гости затаив дыхание, смотрели на нас. Каюсь, я привык вызывать подобный интерес, так как лет с двадцати являлся титулованным, а позже еще и богатым женихом, это мне когда-то даже льстило.
- Вы мне не ответили... - поторопил я девушку, незаметно оглядывая любопытную публику в зале.
- Кроме явных, у вас есть какие-то причины для этого? - очень разумно спросила она.
Откровенный разговор затеял сам, но что ей теперь ответить? "Вы мне нужны, чтобы досадить матушке?" Сейчас, это звучало настолько глупо, что я скривился. Но обняв ее покрепче за талию, галантно ответил:
- Причин не сосчитать...
Девушка, мило склонив головку, молчала, словно не замечая излишнего давления моей руки на свою талию. Танец подходил к концу. Когда прозвучали последние ноты, я спросил:
- Мисс Дункан, мне бы хотелось получить ваш ответ! - осознавая, что это безумие! Однако мое сумасшедшее требование ее не смутило:
- Да, я согласна, - спокойно ответила моя невеста, поблагодарив меня за танец реверансом. Я поклонился, обдумывая следующий шаг. Но все, что приходило в голову, было за гранью светских приличий и даже обычной вежливости.
- Тогда... давайте объявим о своей помолвке? - запнувшись, предложил я. Она кивнула и подала мне руку.
Я был потрясен, ни малейшего волнения, а ведь это невозможная бестактность на бале посвященном чужой помолвке, объявлять о своей!
Четко понимая, что совершаю огромную глупость, принял ее руку в белой шелковой перчатке...