Леон махнул рукой.
– …все полегли, до единого. Мало того, в этой заварушке был уничтожен какой-то с большим трудом засланный на базу шпион, и вот за него мне пришлось ответить перед Полем Дюрексом, руководителем тамошнего бюро разведки Тильзера.
– Леон, ну зачем это рассказывать? – не выдержал Готлиб, однако пациент, казалось, его не слышал.
– Тогда я узнал, что значит быть рабом и даже хуже, – я стал при нем собакой. И вот униженному, растоптанному бывшему боевому офицеру все чаще стала приходить на ум мысль: «Какая же ты сволочь, Майк! Как же ты можешь воевать против тех, с кем вчера в катакомбах и пустынях громил караваны повстанцев, лежал в окружении под огнем, делил последний глоток воды…»
Леон всхлипнул и утер слезу. От Джима и Тони не укрылось, что, говоря о себе в третьем лице, он называл себя Майком. Им было интересно слушать человека, побывавшего в Междуречье, пусть даже он воевал на другой стороне.
– Прошло время, оно залечило раны моей поруганной чести, моей совести, по злополучной базе решили нанести удар большими силами. Они устроили настоящее фронтовое наступление с самолетами, танками, фланговыми обходами, но, – Леон довольно улыбнулся, – база выстояла! Признаться, я был рад, ведь таким образом федералы показали, что я не так уж и виноват, если целой партизанской армии не под силу расколоть этот орешек. Но армия Тильзера не сдавалась, у них колоссальные возможности и, как оказалось, весьма могущественная поддержка. Скажу больше – можете надо мной смеяться, но тут задействованы пришельцы. Инопланетяне!
Сказав это, Леон хрипло засмеялся. Джиму подумалось, что именно так и должны смеяться сумасшедшие.
Готлиб снова вскочил, чтобы запротестовать, но Тони остановил его жестом:
– Успокойтесь, сэр, пока еще Леон не сказал ничего такого, о чем бы мы не знали.
– В каком смысле?
– А вы дождитесь конца разговора, тогда все и узнаете, – добавил Джим.
Готлиб пожал плечами и сел, он окончательно был сбит с толку.
– Я слишком спешу, а хотелось бы рассказать все по порядку… Значит, так… – Леон закусил губу, стараясь сосредоточиться, что явно давалось ему с трудом, он потел, глаза его слезились. – Ах да, я говорил о колоссальных возможностях… Так вот, после поражения партизанских дивизий под стенами Двадцать Четвертой базы армия Тильзера решила пойти другим путем. Они стали производить – да, именно производить – боевых биологических роботов – я их определил именно так, хотя, возможно, это называется как-то иначе. Я лично побывал на этой фабрике и, признаюсь, испытал ужас. Я, который видел столько крови, что другим хватило бы на десять сумасшедших домов, едва сдерживался, чтобы не уйти, когда из обездвиженных людей лепили каких-то уродов, удлиняя ноги, руки, вспарывая их, закачивая что-то внутрь. Но по-настоящему я испугался, когда поговорил с Йожучем, бледным сукиным сыном, весившим не более собаки. Как такое может быть, чтобы человек выше среднего роста мог ходить по поверхности кварцевого песка, почти не приминая его? А его взгляд! Как вспомню – мурашки по коже…