— Спасибо. — Кристина смотрела очень серьезно. — Это большой подарок для меня, синьор Стефано… Мне опять хочется плакать, только на этот раз от радости… Я верю, что ваши слова не формальность и не кокетство перед наивной глупышкой.
— Но мне бы не хотелось, чтобы доверчивая девочка тут же ринулась проверять серьезность моих заверений. Надеюсь, ты не натворишь глупостей. Не станешь бегать с пистолетом за неверным возлюбленным и не попросишь у меня миллион лир?!
— Я постараюсь вести себя достойно столь высокому покровительству, — заверила Кристина, смутно ощущая, что в ее римской жизни открывается новая, увлекательная глава.
— Забавный хрыч. И что ему в самом деле надо — быть добрым папочкой? А знаешь, бывает и такое извращение, — прокомментировала рассказ Кристины Бэ-Бэ, не отрывая глаз от сцены. — Вот, сейчас появится мое солнышко! Смотри внимательней — сногсшибательное зрелище! С самками в зрительном зале творится нечто невероятное!
На сцене погас свет, в темноте с треском взвилось пламя факелов, покрывая отблесками лоснящийся обнаженный торс огромного негра. Едва перепоясанный на бедрах узким жгутом ткани, атлет играл огненными палицами, извиваясь в любовном танце.
— Половой акт с огнем! Это бешенство, эти судороги — экстаз! — Бэ-Бэ, подавшись вперед, жадно следила за каждым его движением, а когда номер кончился и сцену залил свет, протиснулась вперед, посылая негру воздушные поцелуи и делая какие-то знаки.
— О, Джекки! — простонала она, вернувшись к столику, и скомандовала: — Пошли быстрей, крошка.
Они вышли на улицу и, обогнув дом, проникли в тесный, смердящий помойкой двор. Здесь, среди горы ящиков и металлических баков с отбросами, притаилась дверь, ведущая в хозяйственные помещения бара. Вскоре она отворилась, и Бэ-Бэ кинулась навстречу своему дружку, переодевшемуся в джинсовую пару, состоящую из разодранных брюк и жилета с обтрепанными краями, надетого прямо на голое тело.
Последующие события разворачивались так быстро, что Кристина не успела понять, откуда взялась темнокожая женщина, пантерой метнувшаяся к Бэ-Бэ и вцепившаяся ей в волосы. Противницы упали на грязный, покрытый зловонными лужами булыжник и стали кататься у ног растерявшихся зрителей. Впрочем, Джек не долго оставался наблюдателем. Его тело напряглось, а в руке блеснуло лезвие ножа. «Как в кино», — подумала Кристина, прижимаясь спиной к холодной кирпичной стене.
Тем временем дерущиеся уже были на ногах, подобно боксерам на ринге, они разошлись, готовясь к новой схватке. Темнокожая женщина с изодранным в кровь лицом пятилась в сторону Кристины, не замечая ее, а Бэ-Бэ в лохмотьях развевающегося шелка приближалась к Джеку, ища у него защиты. И вдруг лезвие мелькнуло в воздухе, негритянка победно взвизгнула, поймав нож, а Джек нырнул за дверь и держал ее изнутри, не пуская рванувшуюся за ним вслед Бэ-Бэ. Она прижалась к двери с посеревшим лицом, следя за приближающейся с ножом противницей. Намерения у негритянки были, по-видимому, самые серьезные — с воинственным воплем «Прощайся с жизнью, ублюдок!» — она метнулась к своей жертве, и Кристина не поняла сама, как рванулась вперед, сбив с ног не ожидавшую нападения женщину.