Они остановились в маленькой гостинице под чужими именами, рассчитывая на то, что ни Лара, ни поклонницы Вествуда не потревожат его покой.
Рита вела себя предельно тактично, ухаживая за боссом как преданный друг. Два дня она позволила ему отсыпаться, делать уединенные пробежки по берегу моря, сидеть в одиночестве на террасе с бокалом вина и диктофоном. Вествуд должен был почувствовать, каким ненавязчивым и полезным может оказаться присутствие женщины.
Все это время Рита была начеку: вела телефонные переговоры со студией, подготавливая необходимый фронт работ к возвращению Вествуда в Рим.
Она точно рассчитала время, когда должна была появиться в «кадре» его внимания как субъект сексуальной притягательности. Утром четвертого дня беззаботного отдыха в дверь Элмера тихо постучали и вместо официанта появилась Рита. На тележке стояло все необходимое для завтрака на двоих — изысканного завтрака с учетом пристрастий Вествуда. Сама она выглядела почти очаровательно — в свободном шелковом хитоне ручной африканской росписи сине-голубых и бежевых тонов с крупными браслетами «туземной работы». Рита казалась совсем другой женщиной: легкий загар освежил ее кожу, на скулах темнел румянец волнения, от нее пахло морем и свежескошенной травой. Элмер удивленно сел на кровати:
— Уже тысячу раз имел возможность убедиться в том, как изменяют женщину тряпки, но не перестаю удивляться этому. Я с трудом узнал тебя, крошка. Честное слово, ты похудела на 20 кг и выросла! Да и вообще какой-то шальной блеск в глазах — признавайся, эти три дня ты провела с хорошим кавалером!
— Клянусь, мой кавалер лучше всех! — Рита подняла руку как для присяги и мысленно поблагодарила бога, что не вырядилась в шорты. Выбор между хитоном, скрывающим недостатки фигуры, и шортами с блузкой, придающими спортивную молодцеватость, стоял перед ней в течение целого часа.
— Я сидела на берегу там в бухточке, потом плавала в полном одиночестве в прохладной зеркально-спокойной воде и благодарила судьбу за эти дни. Когда можно почувствовать себя женщиной, а не рабочей лошадкой. — Рита ловко сервировала для завтрака столик на балконе, замечая краем глаза, что Элмер не стал одеваться, а лишь набросил халат.
— Я плыла к горизонту, а море ласкало мое тело. Кажется, я даже пела… Вот это… — Зная, что у нее мелодичный голос, Рита напела куплет старинного ломбардского романса. — И знаешь, чувствовала себя Афродитой… — Она вытащила из вазы яркую камелию и воткнула в распущенные кудрявые пряди.
— Никогда не подумал бы, что у тебя такие чудные волосы. — Элмер стоял рядом, положив ей руки на плечи и поглаживая блестящие густые завитки. Затем он поцеловал ее! Сердце Риты возликовало. О, если бы можно было бы выразить этот счастливый вопль в звуках — над утренним морем грянуло бы крещендо великолепного оркестра.