— О Боже! — простонал Френсис Гринстоун. — Джимми, как же ты мог позволить случиться такому?
— Сожалею, Френсис, но я как раз был в сортире. Вот она и сунула ему.
— То есть вся наша эксклюзивность, можно сказать, пошла прахом?!
— Вы забываете, что это моя фотография: кому хочу, тому и отдам. И вовсе я ее не «сунула», как вы сейчас выразились, молодой человек. Он попросил, вот я и отдала. Не знаю, ей-богу, что вы там о себе думаете… — все так же сердито сказала мать Джейн.
— Да, конечно, миссис Рид, вы правы. Впрочем, это не важно. По крайней мере этому парню не удалось заснять вас втроем. Кстати, как насчет того, чтобы сфотографироваться? Вы не будете против?
Лотти прекратила чистить ногти и споро запечатлела троих неулыбчивых людей.
— Вы поедете на свадьбу, миссис Рид?
— Едва ли. Если, конечно, там будут такие, как вы.
Впервые за весь вечер Джейн с Алистером рассмеялись. Было похоже, что в случае с матерью Джейн у лондонских репортеров получилось по пословице «нашла коса на камень».
Поняв, что из матери Джейн ничего больше не выжмешь, Френсис Гринстоун посадил молодых в автомашину и, оставив коллегу отгонять конкурентов от источника информации, покатил восвояси.
Автомобиль несся в Лондон. За всю дорогу никто не проронил ни слова. Френсис делал вид, будто дремлет, впрочем, может, и вправду дремал. Джейн с Алистером сидели, взявшись за руки, каждый был погружен в свои собственные мысли.
Наконец автомобиль затормозил, молодых попросили пройти внутрь некоего высокого здания, Френсис повел их к лифту. Репортерская, заполненная множеством газетчиков, представляла собой живую иллюстрацию к слову «хаос»: люди с бешеной скоростью печатали на машинках свои материалы, переговаривались, ругались друг с другом, причем все одновременно. Беспрерывно трезвонили телефоны. Френсис открыл свой стол, вытащил из ящика бутылку виски, предложил интервьюируемым. На сей раз они не отказались. Впервые за весь вечер Френсис оставил их вдвоем, впрочем, наверняка шепнул кому-нибудь из коллег, чтобы тот присматривал за ними. Лихорадочная активность газетчиков постепенно пошла на убыль. Один за другим репортеры усаживались, вытаскивали на свет Божий бутылки. Наконец вернулся Френсис.
— На память, — сказал он, протягивая еще влажные фотоснимки. Фото получились, как на подбор, одно хуже другого, всюду были напряженные, неулыбчивые лица.
— Ну теперь-то мы свободны?
— Одну минуточку, лорд Редланд, буквально одну минуточку, с вашего позволения. При том, что мы, разумеется, отвезем вас домой. Должен признаться, что вы нам очень помогли. Завтра утром я сделаю все возможное, чтобы другие репортеры не очень вам досаждали. Хотя сейчас уже едва ли кто за нами угонится. — И он удовлетворенно усмехнулся.