Том шел так стремительно, что Джейн приходилось нагонять его чуть ли не вприпрыжку.
Они вышли на улицу, немного покружили и оказались в районе, примыкающем к Милл-роуд. Наконец остановились у домика с террасой. При свете уличного фонаря Джейн сумела разглядеть, что окна в доме были грязными, а с внутренней стороны вместо штор завешены одеялами. Дверь ярко-изумрудного цвета поражала огромным пурпуровым глазом в центре. В коридоре они столкнулись с толстой и неопрятной молодой женщиной с распущенными волосами. Она была одета в яркие просторные одежды свободного покроя. Подол юбки украшали крошечные колокольчики, звеневшие при всяком движении.
— Это Берта, мамочка всей нашей группы.
— Здравствуйте, Берта, — вежливо сказала Джейн.
— Входите с миром, — сказала молодая женщина, подняв руку. Она сопроводила свой жест сонной улыбочкой, после чего уплыла в комнату. В воздухе чувствовался сильный запах ароматизирующих китайских палочек. Джейн последовала за Томом по пологим ступеням лестницы на второй этаж. Они попали в крошечную комнатку, все стены которой от пола до потолка были разукрашены надписями и рисунками. У каждой стены валялись полотна, кучи полотен! Сильно пахло скипидаром. Кроме того, тут стоял небольшой расписной столик, а на полу лежал матрас. И никаких стульев или кресел.
Том предложил Джейн сесть прямо на матрас, потом протянул налитое в треснувшую чашку вино. От резкого кислого вкуса перехватило дыхание, Джейн закашлялась.
— Полагаю, вы не привыкли к дешевому вину? — Он взял бутылку и стал придирчиво разглядывать этикетку.
— Просто в дыхательное горло попало, — солгала она.
Том развернул верхнее полотно.
— Как вам? — Она увидела отдыхающих на пляже: жирные зады распирали плавки, жирные дети пожирали облепленное песком мороженое. Все это очень напоминало те открытки, которые ее тетка некогда присылала с курортов, впрочем, с одним существенным дополнением: в центре полотна была изображена чудовищная рожа. Отвратительная физиономия, искаженная гримасой, на удивление притягивала взгляд.
— Забавно… А кто это? — поинтересовалась она, однако Том даже не потрудился ответить. — Правда, Том, смотрится очень живо. Сразу вспомнилось детство.
— Детство… — фыркнул он.
— Да. Бывало, мы вместе с теткой отдыхали на море. У тетки был такой же огромный зад. Скажи, а эта картина продается? Я бы купила.
— Нет, она не продается.
— А какие картины продаются?
— Никакие.
— Ты что же, вообще не продаешь свои работы?!
— Когда-нибудь, конечно, продам, чтобы освободить комнату. Здесь и так уже негде повернуться. Но вообще-то я не хочу, чтобы жирные свиньи вкладывали «бабки» в мои полотна. Я говорил тем, кто тут нарисован, что рано или поздно у них появится новый владелец. Им это известие вовсе не понравилось, скажу откровенно. Они потом долго на меня дулись… — сказал он так, словно люди на его полотне были живыми.