— Наверное, ты прав. Да, я действительно ни черта не смыслю в сексе.
— В таком случае я тебя научу. — И Алистер сдержанно улыбнулся. Совсем не так, как прежде. В этой его улыбке было столько интимности, что у Джейн холодок пробежал по спине. — Но сначала поешь как следует, а потом мы отправимся по магазинам.
Возникшая было интимная атмосфера вмиг улетучилась. А может быть, ничего и не было?
После завтрака Джейн с Алистером впервые отправились на мебельное сафари — как впоследствии они стали называть совместные походы за покупками.
Они с удовольствием приобретали в лавках старьевщиков какие-нибудь допотопные, чем-то потрафившие их вкусу лампы, стулья, консоли… Джейн немало изумило совпадение их вкусов: то, что нравилось одному, почти всегда вызывало восторг другого.
Наконец Алистер предложил Джейн перекусить в итальянском ресторанчике.
— Только я терпеть не могу спагетти с «хайнцем», — доверительно прошептала она и вспыхнула, когда Алистер в ответ громко рассмеялся.
— Извини. — Взяв девушку за руку, он усадил ее за столик. — Джейн, дорогая, ведь я вовсе не собираюсь кормить тебя итальянской пищей. Позволь, я закажу сам. Уверен, тебе понравится.
Никогда прежде ей не доводилось есть ради гастрономического удовольствия, и потому нынешний ленч явился для нее приятным новшеством. Она прямо-таки светилась от удовольствия.
— В один прекрасный день я свожу тебя в Италию, — пообещал он. — Мы сядем на солнышке и будем уплетать свежие фиги, пить «Фраскати», а все остальное время заниматься любовью.
— Ой, как здорово! Я никогда еще не была за границей.
— Знаешь, ты самая восхитительная девушка в мире. О чем с тобой ни заговоришь, ты ничего не знаешь, нигде не была. Позволь мне быть твоим Свенгали.
— Мне кажется, Свенгали должен быть злой.
— Ничего, я буду добрым Свенгали. — Алистер счастливо рассмеялся и отпил вина. Он так часто и так охотно смеялся, что Джейн засомневалась, бывает ли у него минорное настроение, знакома ли ему депрессия. Глядя на Алистера, ей трудно было представить его в сумрачном состоянии духа. Она не сомневалась только в одном: пока он с ней рядом, она всегда будет счастлива.
— А откуда ты родом? — спросила она.
— С Запада. А ты?
Она назвала свой родной город и презрительно скривилась:
— Ужасно, конечно. Забавно то, что я не осознавала всего этого до тех самых пор, пока не уехала оттуда. Я всего лишь год как уехала, и тем не менее, когда возвращаюсь, все мне кажется таким чужим, словно бы я и не жила там никогда.
— А я вот не представляю никакой другой родины, кроме своей. И умирать поеду именно туда.