Когда нижний конус часов наполнился до второй черты, она сняла с крючка на стене длинную серебряную ложку странной формы и склонилась над Ури:
- А теперь надо выпить это до дна. Можно не спеша.
Ури с опаской поглядел на густой темно-красный напиток:
- Я надеюсь, это не кровь невинных младенцев?
Женщина засмеялась:
- Неужели я выгляжу такой злодейкой? - она зачерпнула ложку жидкости и поднесла к губам Ури. - Пейте!
Может, злодейкой она и не выглядела, но ложку-то выбрала из знакомой коллекции пыточных орудий. Поэтому Ури заупрямился и отвел ложку в сторону подальше от себя:
- Но я не знаю, что это. И вообще - кто вы и как я сюда попал?
- Я - Инге, мы это уже выясняли. Вы что, ничего не помните? - она с досадой прикусила губу, раздраженно плюхнула напиток из ложки назад в стакан и стала стягивать с себя сапоги. Бросив сапоги под стол, она, оставляя мокрые следы на лакированных досках пола, прошла к буфету, сняла с полки фарфоровый чайник и начала заваривать чай. Эти лакированные доски, мимолетно зарегистрировались в сознании Ури знаком
дополнительной опасности: ему в жизни не приходилось видеть лакированный деревянный пол в кухне. Надо было срочно уносить ноги из этой ловушки.
- Где моя одежда, Инге? - спросил он, намеренно делая ударение на ее имени, словно надеясь этим ее разоблачить, хоть он сам не знал, в чем.
- В сушке, Ури. - Она тоже сделала намеренное ударение на его имени, явно пытаясь заслужить его доверие. - А что?
- Я, пожалуй, попробовал бы добраться до Мюнхена.
- Мне кажется, вы уже пробовали встать, Ури. - Она налила себе чай в цветную кружку и стала жадно пить. - И ничего не вышло, правда?
- Вы что, ясновидящая?
Она пожала плечами:
- А как еще вы могли бы с такой скоростью раскатить кресло мне навстречу? С вашей поврежденной ногой?
- А что с моей ногой? - испугался он.
- Сейчас мы это выясним.
Она поставила пустую кружку на стол и бесцеремонно подняла сильной рукой его правую ногу, на которой он с удивлением обнаружил чужой шерстяной носок. Упершись в его колено одной рукой, она стала другой бережно склонять его ступню носком вперед, пока острая боль не перехватила ему дыхание.
- Вывих в щиколотке, как я и думала, - объявила она, - придется потерпеть.
И не дав ему времени на возражения, она умело рванула его ступню на себя, слегка выворачивая ее наружу неуловимым спиральным движением. В глазах у него потемнело, в щиколотке что-то хрустнуло, и ему на миг показалось, что ступня его отделилась от остальной ноги. И сразу же наступило облегчение - отломанная нога больше не беспокоила, будто перестала существовать.