Обидно, что у меня совсем нет денег. А то я мог бы сколько угодно играть на автомате, потому что мы с мамкой теперь каждый день таскаемся в "Губертус" жаловаться на фрау Инге. Сперва все нас жалели, и даже Гейнц помирился было с мамкой, но она тут же с ним опять поссорилась, потому что он не захотел дать ей денег, а сказал, пусть она требует выкидное пособие за то, что нас выкинули. Мамка, конечно, начала на него кричать, зачем он притворяется - ведь он прекрасно знает, что никакого пособия ей не полагается, раз фрау Инге всегда платила ей в лапу, иначе она бы перестала получать деньги от государства за своего идиота, - это она про меня.
Тут все на меня посмотрели, будто первый раз увидели, и Гейнц сказал:
- Так на него ты получаешь, чего же тебе еще надо? - и ушел. А мы с мамкой остались сидеть в "Губертусе", хоть Эльза была этим не очень довольна, потому что Вальтер угостил мамку пивом и колбасой, а потом шлепнул ее по заднице и сказал:
- Хорошая у тебя задница, Марта, чистое сало! Не то, что у моей Эльзы.
Эльза за стойкой так и зашипела от злости и стала греметь тарелками, хоть это была чистая правда, у Эльзы вообще никакой задницы нет. Вальтер захохотал и нацелился шлепнуть мамку опять, но тут к "Губертусу" подкатил фургон фрау Инге. Она вышла из кабины и, не закрыв дверцу, быстрым шагом направилась к кабачку. На ней был нарядный серый костюм и светлые туфли-лодочки - значит, она спешила в город. Мамка, как увидела фрау Инге, сразу выскочила из-за стола и помчалась в кухню, крикнув на ходу:
- Если эта стерва ищет меня, не говорите ей, что я тут!
По дороге она еще успела щелкнуть меня по затылку и приказать:
- А ты, дурак несчастный, лучше вообще рот не раскрывай, а не то получишь у меня!
Все они хотят, чтобы я молчал, - и она, и Дитер-фашист, и Отто. Ну что такое я могу про них разболтать? Даже спросить некого.
Фрау Инге вошла и стала вглядываться в наши лица - наверно, из-за того, что на улице ярко сияло солнце, а в "Губертусе" занавески были задернуты и свет не горел, потому что не было ни одного посетителя. Ведь мы с мамкой не в счет.
Пока она вглядывалась, мне стало ужасно смешно, что мы ее видим, а она нас нет. Я сцепил зубы и прикусил язык, но ничего не помогло - я прыснул, и тогда она меня узнала и спросила:
- Ты тут один, Клаус? А где Марта?
Тут я вспомнил, что мамка прячется от нее на кухне и представил, как она тут, совсем рядом, выглядывает, небось, из-за двери, а фрау Инге ее не видит и даже не догадывается, где ее искать. Меня прямо так и развезло от хохота, и я, чтобы удержаться, стал разглядывать мамкину старую швейную машинку и древний утюг на углях, которые Эльза выставила на подоконнике, чтобы не отставать от моды. Она прямо так и сказала: "Нельзя отставать от моды", - когда выпрашивала у мамки эту швейную машинку, а мамка не хотела отдавать.