Голова его начала болезненно ныть. Уэллен поморщился, подумав, что головная боль в сравнении со всеми предшествовавшими ей бедами — всего лишь мелкая неприятность.
Словно в ответ на его мысли, боль сделалась сильнее и вскоре стала просто-таки невыносимой. И может быть, поэтому Уэллен почти не сомневался, что она означает предостережение.
Он быстро оглянулся, едва не вывернувшись из когтей своих носильщиков. Один из искателей прикрикнул на него — несомненно, напоминая о том, что люди не умеют летать, а посему лучше не вертеться. Мотая головой, Уэллен пытался дать понять: поблизости что-то неладно. Птицечеловек заморгал и вновь сосредоточился на полете.
Прочие искатели тоже без всякой опаски летели вперед. Пожалуй, этого должно было быть достаточно для спокойствия — ведь они знали свою родную землю гораздо лучше него. Однако предупреждающая боль не проходила. Уэллен взглянул вниз, подумав, что опасность может таиться там. С такой невероятной высоты открывался превосходный вид на многие мили вокруг, но самым опасным из всего, замеченного им, оказалась стайка мелких драконов вокруг какой-то падали. Принадлежавшие к бескрылой разновидности и явно медлительные во всех отношениях, они вряд ли могли представлять собою угрозу.
Что же такого, кроме падения, могло ему угрожать? Уэллен попробовал глянуть вверх, но носильщики держали его под таким углом, что он смог рассмотреть лишь участок неба впереди стаи. Начав вертеться, он вполне мог вывернуться из когтей носильщиков, что в данной ситуации было бы крайне нежелательно. Где же искать возможную опасность?
Наконец, не в силах противостоять непрестанному беспокойству, он осторожно повернулся так, чтобы увидеть больше. Державшие его искатели заклекотали, но он только покачал головой. Попытку нельзя было назвать успешной — другое дело, если бы голова могла совершить полный оборот, — но Уэллен сумел разглядеть облака над головой и позади.
Прищурившись, он вгляделся повнимательней. В такой же точно облачной завесе прятался дракон, погубивший его товарищей…
Более он не мог так рисковать. Снова завертевшись, чтобы привлечь внимание птицелюдей, он закричал:
— Облака! Мне кажется, среди них что-то есть!
Искатель лишь взглянул на него, по обыкновению склонив голову. Ученый повторил предостережение, гадая, понимает ли птицечеловек его слова. Подтверждений тому, что все искатели понимают Общий язык, не имелось. Его удивляло даже то, что люди древнего континента до сих пор говорят на том же языке. Отчего бы это?
Все вопросы — после! — прикрикнул он на ученого в себе.