— Ну что? — спросил он меня. — Как добрался? Нормально? Ну да, я вижу, что нормально. Если бы не нормально, ты бы никак не добрался. Ужас, что происходит. Этот твой Сим…
— У меня нет никакого Сима, — перебил я.
— Знаю, знаю, ты его переименовал. Но ему это, кажется, даже понравилось. И теперь под именем Серафима он приближается. Войска, посланные ему навстречу, без единого выстрела переходят на его сторону. Откровенно говоря, я просто не понимаю, как это можно. Люди еще вчера прославляли коммунизм, клялись в верности Гениалиссимусу, восторгались каждым его словом. А сегодня они крушат его памятники, сжигают портреты и толпами переходят на сторону Серафима. Неужели все их славословия и клятвы в вечной преданности были всего лишь массовым лицемерием?
— Ну да, — сказал я, — возможно. Народные массы, они вообще лицемерны. Еще когда Древнюю Русь крестили, они с удовольствием повыкидывали всех болванов, которым до того молились, в Днепр.
Зазвонил телефон. Профессор схватил трубку.
— Да, слушаю. Что вы говорите! Ну конечно, ну конечно, это следовало сделать. И где он сейчас? Ага. А Серафим? Уже? Так быстро? Ну что ж, будут новости, звоните еще.
Он положил трубку и посмотрел на меня растерянно.
— Все кончено!
— Что кончено? — спросил я.
— Наступил конец эпохи. Два часа назад специальном космическим отрядом БЕЗО Гениалиссимус был арестован в космосе, спущен с орбиты и доставлен на Лубянку.
— Интересант! — сказал я.
— Интересант? — закричал он. — Ты думаешь, это интересно? Тогда тебе, может быть, интересно узнать, что Серафим, сопровождаемый разнузданными толпами озверевшего народа, пересек кольцевую дорогу и теперь движется в сторону центра по шоссе имени Стратегических Замыслов Гениалиссимуса.
— Каких замыслов? — спросил я.
— Это Минское шоссе, — сказал Эдик.
Он задумчиво подошел к своему аппарату, взял стаканчик с розой, отхлебнул из него и, кажется, успокоился.
— Да, между прочим, — сказал он, как бы очнувшись от забытья, — не хочешь ли отведать еще? — и протянул стаканчик мне.
— Спасибо, — уклонился я, — я уже пробовал.
— Слушай, — сказал Эдик, — у меня есть идея. Как ты считаешь, что за человек Серафим? Он, наверное, хочет жить долго?
— Ну, он и так уже живет слава Богу.
— Но наверняка он хочет жить еще дольше.
— Кто ж не хочет, — сказал я.
— Вот именно, — засмеялся он радостно. — Кто ж, не хочет. Хотят все, да не всем дано. Так вот слушай… — Он оглянулся, проверил, закрыта ли дверь, и заговорил быстрым шепотом. — Когда ты его увидишь, расскажи ему обо мне и моем изобретении. Скажи, чтоб он приказал не трогать меня и не мешать мне работать. А я с ним поделюсь. Я его регулярно буду снабжать эликсиром, и он будет жить, сколько захочет.