Малыш сбросил одеяло и перевернулся на край кровати, однако не проснулся. Синди потрогала лоб ребенка.
— У него испарина. Температура, кажется, спала, — прошептала она, перекладывая и укрывая сына. — Он крепко спит. — Она потянула Мартина за руку прочь из комнаты. — Пойдем, нам тоже надо выспаться.
Он обнял ее за талию и поцеловал в щеку.
— Вот увидишь, Синди, Эдвин быстро поправится. А тебе действительно надо отдохнуть. Сейчас я оденусь и…
— Нет, не уходи, Мартин! — Она взглянула на него с мольбой. — Разве ты не хочешь остаться до утра? Эдвин так обрадуется тебе, когда проснется.
— Да… пожалуй. Хорошо, я останусь.
Синди потянула его по коридору в спальню.
— Ложись здесь, Мартин… со мной. Здесь хватит места для двоих.
Она махнула рукой в сторону широкой кровати, вспыхнув при виде смятого покрывала.
Мартин игриво улыбнулся и покачал головой.
— Ты не уснешь, если я буду рядом. А тебе нужно выспаться за оставшееся время. Я устроюсь в соседней комнате. Вот увидишь, к утру Эдвину будет гораздо лучше. — Он ободряюще сжал ее руку. — У тебя чудесный сынишка, Синди.
Взгляд молодой женщины затуманился.
— Он очень привязан к тебе, Мартин. Больше, чем к кому-либо. Он полюбил тебя.
Мартин с нежностью посмотрел ей в глаза.
— Я тоже люблю его, Синди. Так, как если бы это был мой сын.
Ее сердце замерло.
— О, Мартин. — Синди задрожала всем телом. Она была не в силах продолжать скрывать правду. Она должна, обязана сказать ему все, невзирая на последствия. Он имеет право знать. — Мартин, — она изо всех сил стиснула его руку, — Эдвин и есть твой сын!
Мартин оцепенел. Потом резко разжал пальцы и выпустил ее руку.
— Что за игру ты затеяла? — грубо спросил он. — Ты думаешь, что раз Теодора нет в живых и он не может оспорить твоего заявления, то…
— Нет, Мартин! — Она коснулась дрожащими пальцами его плеча. — Это правда! И Теодор знал об этом… с самого начала. Он был единственным, кто знал!
Кроме Дороти, которая обо всем догадалась сама. Но об этом потом.
Мартин стиснул зубы. Выражение его лица стало каменным, синие глаза превратились в льдинки.
— Когда я вернулся с Амазонки, ты клялась, что это не мой ребенок. — Резкие слова хлестнули ее, словно удар плетью. — Ты напомнила мне, что принимала в то время таблетки, — продолжил он. — Когда я спросил тебя, как же ты в таком случае смогла забеременеть, ты объяснила, что прекратила предохраняться сразу после моего отъезда. И что ты переметнулась к Теодору, потому что я, по твоему мнению, бросил тебя. — Он презрительно усмехнулся. — Ты клялась, что ребенок был зачат спустя месяц после моего отъезда. И что Теодор, узнав об этом, настоял на немедленной свадьбе.