Заперев дверь на засов, я иду в свой кабинет. Я пишу и читаю до десяти вечера. Потом ложусь спать. Сплю как младенец, ставни оставляю приоткрытыми, чтобы проснуться на заре.
Моя жизнь наконец-то наладилась. Хватит с меня всяких историй.
Но История — это наваждение, от которого не так-то легко избавиться. Точнее сказать — не избавиться никогда.
Вчера после обеда мысли мои то и дело обращались к словам старухи. Таким уж я родился: вечно во власти каких-то навязчивых идей, которые окутывают меня, как туманом, и застилают солнце. Что-то властно призывало меня в Калляж, но то не был человеческий голос, ибо одних участников событий уже не осталось в живых, другие находились слишком далеко отсюда, скорее меня призывало то, что довольно туманно именуют «духом местности». Итак, в тот день после обеда, когда поднялся ветер, этот дух воззвал ко мне.
Я сел в машину. И не раздумывая поехал по извилистой дороге, которая идет через болота и так петляет в тростниках, что кажется, будто уже никогда оттуда не выберешься. Все же в конце концов я выехал на шоссе, которое сразу же узнал: то была главная дорога в Калляж. Симон хотел, чтобы она была великолепной, широкой, окаймленной симметрично рассаженными тополями. Сейчас одни деревья погибли, другие срублены — я вдруг догадался, откуда взялись колья, на которые были натянуты сети на берегу, — некоторые пышно разрослись, но, поскольку их не подрезали, ветви беспорядочно торчали во все стороны. Да и само шоссе с тех пор, как его забросили, сильно пострадало. То тут, то там его перегораживали песчаные наносы, вынуждая делать объезды по плохой дороге. Размытое водой гудронное покрытие кое-где провалилось, словно после землетрясения. Временами кажется, будто шоссе совсем исчезает среди заболоченных, потрескавшихся от засухи равнин.
В месте, носящем название Пучина, мост действительно рухнул… Перекинуть его через эту маленькую речушку, славящуюся своими внезапными и бурными паводками, представляло серьезную проблему, и, помнится, Симон очень гордился тем, как он разрешил ее.
Я знал, что дорога эта не слишком надежна и потребуется постоянно поддерживать ее, но не ожидал, что все так быстро рухнет. Однако, приблизившись к пилону моста, я понимаю, что талант Симона сомнений не вызывает. Но здесь явно оставила свой разрушительный след хорошенькая доза взрывчатки.
Примерно в ста метрах вверх по течению, за мостом, по-прежнему существует брод. По его огромным камням, сохранившимся со времен римлян, я благополучно перебираюсь через реку, которая, впрочем, в это время года выглядит невинным ручейком, а в период осенних дождей вздувается, и за несколько часов уровень воды в ней поднимается на три метра.