Я чувствовал, что краснею, но Дюрбен уже начинал говорить о другом, и по его взгляду я понимал, что сказано это без всякой задней мысли.
Когда я принимался расспрашивать Мойру о графе и моем к нему визите, она отвечала уклончиво. Или же посмеивалась:
— Ну зачем тебе это? Слишком ты любопытный! — и тут же меняла тему разговора.
Но она недооценила моей настойчивости.
— А давно вы с Изабель его знаете?
— Да уже давно. Его здесь все знают.
— Где же вы видитесь с ним?
— В харчевне.
— А я его никогда там не встречал.
— Он по утрам приходит.
— Каждое утро?
— Нет, иногда. Он объезжает свои земли и, когда какой-нибудь его гурт пасется поблизости, заходит туда около одиннадцати.
— Что ж он там делает?
— То же, что и все: привяжет лошадь, войдет, поздоровается, сядет.
— А потом?
— Пьет абсент.
— Всегда абсент?
— Да.
— Ну конечно, человек традиций. А с вами-то он хоть разговаривает?
— С родителями Изабель — да.
— А с тобой?
— Редко.
— Но ведь должен же он был договориться с тобой, чтобы вы устроили мое посещение.
— Дядя рассказал ему, что ты заходишь в харчевню, и графу захотелось с тобой познакомиться. Ну вот мы и пообещали ему, что, когда поедем на пляж, остановимся возле его дома. Вот и все. К чему ты гнешь?
— А почему ему захотелось познакомиться именно со мной?
— Откуда же я знаю?
— Потому что я из Калляжа, а Калляж его сильно интересует.
— Ты так думаешь?
— Да, думаю. Ты, разумеется, знаешь, как он относится к Калляжу.
— Не знаю, но, наверное, он против. Само собой.
— Он и впрямь против. И все же он человек обаятельный и со вкусом. Не из тех, кто изъясняется с помощью дегтя.
— Конечно, нет!
— Ты видела его после нашей прогулки?
— Видела, мельком.
— Ну и что ж, он был доволен?
— Не знаю: он ничего не сказал. Но тебя-то почему так занимает вся эта история, Марк?
Я пожимал плечами и говорил, да, она действительно права: я беспокоюсь из-за пустяков, а ведь столько еще есть других тем для разговора. Тут Мойра принялась рассказывать мне о предстоящем богомолье. По болотным дорогам уж начали съезжаться в своих фурах цыгане. Готовили быков к корриде. В харчевне только и разговоров об этом. Мы поедем в Сартану вместе с Изабель. Мойра вынула из шкафа праздничное платье — длинное, черное, с лиловой отделкой.
— Посмотри! Нравится? Сейчас примерю.
Никогда еще я не видел ее такой красивой: высокая, стройная, с тоненькой талией. Подняв руки и откинув назад волосы, она попросила:
— Застегни, пожалуйста, пуговицы на спине.
Я не утерпел и поцеловал ее в шею, и платье было так же быстро снято, как надето. Потом она спросила, поедут ли в Сартану Элизабет, Симон и Софи. Ужасно жалко, если они пропустят такое зрелище! И ей бы представился случай на них посмотреть. Я отвечал, что не знаю, но расскажу им о богомолье сегодня же вечером.