Однако режиссер словно услышал!
— Ну что ж, о вашей пьесе… — молвил он наконец и цепким взглядом глянул в лицо Вероники.
И она с ужасом ощутила невероятную силу и мощь этого незнакомого мужчины — тощего, не первой молодости, — невесть как заполучившего абсолютную власть над ней!
Он мог просто-напросто убить ее одним словом. Мог прекратить поступление кислорода из атмосферы в ее легкие.
И похоже, ко всему в придачу он имел очевидные садистские наклонности! Он выжидал. Он явно наслаждался её беспомощностью, смаковал ее позор. Как могла она собственными руками отдать ему проклятую папку?! Как посмела вообразить…
— …можно сказать хорошие слова, — наконец закончил он фразу и посмотрел на нее как бы с удивлением. С таким подчеркнутым АКТЕРСКИМ удивлением.
А может быть, он желал уничтожить ее особо утонченным способом — издевкой? Окаменев и вперив глаза в полированную поверхность стола, она ждала продолжения. Надо было вытерпеть все это до конца. Как говорится, назвался груздем…
— Язык и речь персонажей, в общем, достаточно убедительны, — все с тем же удивлением продолжал он. Вероника не решалась поднять глаза и поверить собственным ушам. — Я бы даже сказал — характерны… Да в общем-то и сюжет, и внутренняя динамика… и определенное знание драматургических принципов… все это в общем-то присутствует. А скажите, это уже не первая ваша пьеса? — вдруг перебил он сам себя. И в первый раз посмотрел на Веронику не театрально, а по-человечески: внимательно и с любопытством.
— Н-нет… то есть… ну, я еще писала сценки для школьных конкурсов, — удалось выдавить ей.
— Часто бываете в театре?
— Д-да… но тоже в основном организованно… в смысле с классом.
— Понятно, — кивнул он и обратил задумчивый взор к окну.
В профиль он стал похож на математика, составляющего сложное уравнение. И пока он его составлял, прошла определенно целая вечность. После чего он вдруг обернулся и улыбнулся заговорщицки, как школьник:
— А ведь бывает, человек прыгает с места сразу на три метра — просто ему не объяснили, что начинают обычно с одного!
Вероятно, в этом замечании заключалось нечто смешное. В ответ она тоже добросовестно попыталась изобразить улыбку.
— Правда, образ вашей Беатриче несколько расплывчат, — с неожиданным раздражением сообщил он, и сердце ее тут же упало. — И потом, все эти «со вздохом встает» и «не оборачиваясь, с каменным лицом» — это уж, извините, не ваше ведомство! Это уж наши режиссерские заботы!
После этого он взглянул на ее лицо и немного смягчился.
— Впрочем, аура слов Данте, безусловно, присутствует… — прибавил он и сделал плавный жест в воздухе, после чего снова принялся за свое уравнение.