Но вот ущелье сузилось, сильный порыв ветра рвет с головы шляпу; через скалистые ворота врывается NO пассат, получивший в этом узком коридоре страшную силу. Мы слезли с лошадей и осторожно подошли к краю пропасти. Было страшно, но вместе с тем мы были поражены внезапно открывшейся перед нами картиною: справа и слева, отвесно поднимались скалы; два кряжа гор, идущие вначале параллельно, образуя ущелье, вдруг развернулись широким кругом, охватив лежащую внизу долину двумя концами, далеко отстоящими один от другого, и сошли неправильными массами скал, камней, уступов и холмов. к морю, блистающему издали прихотливыми цветами. Приближаясь к этим берегам, море покинуло свой постоянный холодный вид, который оно привыкло показывать нам, морякам; оно нарядилось здесь в разнообразные кокетливые цвета, белыми брызгами перескочило через несколько гряд рифов, зашло в бухты лежавшего у ног ландшафта и то зажелтеет далекою отмелью, то блеснет ярко-лазоревым светом где-нибудь в затишье, то молочною пеною забьет у выступающего камня.
Вспомнив легенду, страшно взглянуть под ноги! Растущая внизу зелень сплотилась как будто в непроницаемый бархатный ковер; слева, уходящие вдаль отвесные скалы спускались к долине зелеными покатостями, как будто природа для того, чтобы скалы не представляли обнаженных обрывов, обращенных в долину, набросала нарочно и щедрою рукою деревья и кусты на кручи и сгладила переход от дикого утеса к миловидным холмам долины, разнообразно убранным всевозможною прихотью растительной силы. На одном из холмов виднелась хижина; несколько пальм, как канделябры, окружали ее; эта-то хижина и была целью нашей прогулки.
Спуск в долину шел зигзагами по отвесной скале. Дорога, высеченная в камне, змеилась по ребрам утесов; она была дика, но очень живописна; виды изменялись при каждом повороте: то являлись скалы, стоявшие непреодолимою стеною, то море синело и блистало, то роскошная зелень виднелась внизу. По мере спуска, утесы росли и давили своею громадностью, a деревья, казавшиеся сверху зеленым ковром, вставали над головами.
Хижина, куда мы добрались, была убрана в кавакси: ом вкусе; стены, потолок, столбы увиты были цветами и зеленью; близ хижины варился по-канакски обед, и несколько каначек, одетых по-праздничному, с венками на головах ждали вас, чтобы песнями и плясками перевести наше воображение в то время, когда Камеамеа I еще не завоевал Оау, и народонаселение жило так, как указали ему природные инстинкты.
Канакская кухня довольно интересна. В небольшую яму набрасывают несколько каменьев, которые накаляют разведенным над ними костром; на эти раскаленные камни кладут цельного поросенка, предварительно очищенного и вымытого, и укладывают его банановыми листьями; затем закрывают его несколькими циновками. Через полчаса жаркое готово; оно удивительно вкусно, пропитанное ароматом и свежестью листьев. После обеда каначки пели, сопровождая свои дикие возгласы удивительно выразительною жестикуляциею.