Монах. И тем не менее не отказались от своего намерения?
С. К. Я же ей обещал. И после той ночи понял, что другого выхода не было.
Монах. Она что-то дала, чтобы вас поддержать?
С. К. Героин. Никогда его раньше не пробовал. Думал, он нейтрализует виагру, но этого не случилось.
Пауза тянулась долго. Можно было решить, что разговор окончен. Затем коварный, как змея, брат Титанака продолжил ласковым голосом.
Монах. Вы мечтаете о ней, не так ли?
С. К. Каждую ночь.
Монах. Но это совсем не сны.
С. К. Не говорите так.
Монах. Сами же понимаете, что не просто сны. Когда она к вам приходит, вы чувствуете ее теплоту.
С. К. Откуда вы знаете?
Монах. И трахает вас. После чего вы просыпаетесь весь в поту.
Пронзительные вопли.
Экран погас. Я еще минут десять смотрел на него, прежде чем поднялся, покинул затемненную комнату и вернулся за стол.
Я еще не рассказал тебе, фаранг, чем окончилась видеозапись с Дамронг. Я так и не сумел заставить себя посмотреть ее снова, и, наверное, никогда не посмотрю. Да в этом и нет необходимости: она впечаталась в мою память на тысячу жизней вперед…
Ковловский притерся к Дамронг со спины, а она, опершись о скамью, страстно двигала бедрами. Мужчина тянул время, старясь подгадать так, чтобы они одновременно испытали оргазм. Дамронг наслаждалась явно больше, чем он. Но вот настал страшный момент, когда он размотал накрученную на левое запястье оранжевую веревку и распустил ее. Его рука дрожала — явно сдавали нервы. Он не столько выронил веревку, сколько с видом проигравшего позволил ей выскользнуть из пальцев. Дамронг тут же заметила и, осторожно освободившись, подобрала ее. Повернулась к партнеру, тронула за маску, что-то сказала и вручила веревку. Ковловский все еще колебался, но Дамронг сумела и это обыграть: с явным самолюбованием отобрала у него веревку, нашла середину, приложила к своему кадыку, а концы закинула за плечи. И вот он, играя бугрящимися и блестящими под слоем масла «Джонсон беби» мышцами, нехотя потянул. Теперь на экране было одно лицо Дамронг: высшая вспышка последнего наслаждения трансформировалась в дряблый пароксизм смерти.
К своему несчастью, я постоянно слышу крик ее торжества, после того как перестало биться ее сердце.