— Не усложняй мне жизнь, Ямми, я всего лишь выполняю свою работу.
Он отхлебнул рисового вина прямо из горлышка.
— Слушайте, у меня есть потрясающий сценарий: с коброй, тигренком, белыми кимоно и задником с видом на Киото прямо как на гравюре Хокусай. — Он поймал мой взгляд, безнадежно махнул рукой и в отчаянии привалился к стене.
— Ну и в чем проблема?
— Неужели не понимаете: все выглядит намного эротичнее, если кимоно надето. Умоляю вас, Сончай.
Я сочувственно покачал головой.
— Он на это не согласится. Не вини его — все дело во вкусе потребителя. Уважаемые отели не станут покупать твой продукт, если он не будет до безобразия непристойным.
— Я ждал, что вы это скажете.
— Почему ты не можешь снимать и то и другое: легкую эротику с женщинами в кимоно и обычные сюжеты нагишом?
Ямми покачал головой.
— Теряется художественное равновесие и в итоге все превращается в совершеннейшую дрянь.
— Уговаривать Викорна нет смысла. Он ответит, что речь идет о деньгах.
Ямми помолчал, затем встрепенулся.
— Я вот о чем подумал. В Японии есть пара инвесторов, которые согласны вложить половину суммы в съемки полностью японской киношки со скромным бюджетом пятьдесят миллионов долларов. Мне остается найти вторую половину — двадцать пять миллионов.
— Ямми, мы это обсуждали. Викорн не имеет ничего против тебя — просто ты человек совершенно не того сорта.
— Ну и как же, черт возьми, должен выглядеть успешный торгаш?
Я окинул его взглядом: нервный, дергается, как лошадь, которой досаждают слепни, отчаявшийся, уже не молод, на ввалившихся щеках явная печать тюрьмы, под глазами мешки.
— Уж точно не так, как ты. Любого таможенника вышибут под зад, если ему придет в голову пропустить тебя без обыска.
По опыту я знал, что уговаривать Ямми бесполезно. В свое время он сделает все как надо или вообще не сделает. Поэтому вернулся на съемочную площадку, где агент ФБР допрашивала Марли.
— В Штатах такая женщина, как ты, имела бы колоссальный успех, — говорила она с двусмысленной улыбкой. — Так в чем же дело?
— Все не так просто, как кажется, — ответила Марли. — Я разыгрываю умилительную девушку из «третьего мира», могу тронуть сердце евнуха, изображаю тайскую шлюху в бикини, обслуживаю напичканных виагрой стариков… — Она вдруг вздрогнула и уставилась на Кимберли враждебно. — А вам-то что от меня надо?
— Немного постмодернизма, — ответила Кимберли. — У меня есть фаллоимитатор.
— Все, снимаем! — закричал, как-то разом обретая властность, вернувшийся из своей берлоги Ямми.
Марли и неразлучная парочка Эд и Джок тут же сбросили халаты и остались совершенно голыми. Марли подошла к кровати и, наклонившись, оперлась на руки, выбирая позу, чтобы груди могли свободно болтаться.