Появление на горизонте фигуры Сергея Чертанова подтверждает опасения Хана: Борис и его люди ведут двойную игру, а сами готовятся к захвату хорхоевской компании. Ведь Чертанов и его сотрудники – из «Аркады». А на это агентство и на некоторых из работающих в его штате людей в свое время собирала подробное досье еще «деловая разведка» Руслана Хорхоева…
Что же касается Ильдаса и его помощников, – хотя доказательств пока не было, Ахмад считал новую акцию, направленную против Тамары, делом рук «дяди», – то с ними все было и проще, и сложнее.
Проще потому, что знали их как облупленных.
Но и сложнее, поскольку Ильдас и К«198» также располагали подробнейшими сведениями, и еще потому, что все они были чеченцами.
В последнюю секунду, когда перед ней открылся темный зев одиночной камеры, Тамара испугалась.
Впрочем, она не успела ни крикнуть протестующе, ни грохнуться в обморок… Здоровенный вертухай, достигающий головой потолка, просто схватил ее своими ручищами в охапку и силком запихнул в дверной проем.
В каменном мешке, где она очутилась, пахло сыростью, нечистотами, безнадегой…
Раздался лязг запираемых дверей. Уже через эту преграду, отделяющую ее от свободы, до нее долетел грубый голос амбала, подвизающегося здесь в роли охранника – в нападении, кстати, он также участвовал:
– Сиди там тихо! Только пикни, сразу заткну пасть вонючим кляпом!
Он сказал это по-чеченски, но Тамара все прекрасно поняла…
Послышались звуки удаляющихся шагов. Потом хлопнула еще одна дверь, но уже гораздо тише, где-то наверху… Все, теперь она осталась одна.
Но так ли это? Вероятно, Сашу Протасова они тоже где-то в этих казематах держат? Не зря этот широкоплечий гад предупредил ее, чтобы она сидела тихо? Наверное, если громко крикнуть, то кто-то из узников, тот же Александр, сможет не только услышать ее голос, но и отозваться?..
Тамара попыталась подать голос, но от охватившего ее всю ледяного ужаса смогла выдавить из себя лишь какой-то невнятный сипящий звук, не громче мышиного писка.
Она приказала себе – не бояться.
В камере было темно, но толика жиденького маслянистого света, исходящего от тусклого светильника в коридоре, все же проникала в каменный мешок через щель в дверном проеме: дверь, обшитая металлическим листом, была тяжелой, петли ослабли, и вверху образовалась щель, куда свободно пролез ее палец и откуда слегка сквозило…
В ее нынешних апартаментах мебель отсутствовала напрочь. Даже лежака никакого нет. Не считать же таковым деревянный поддон, брошенный на пол? На нем ни сидеть неудобно, ни лежать несподручно… И еще есть ведро, каковое, очевидно, должно служить заключенной для отправления естественных нужд.