Сверните на запад — и вот вы уже в “Маленькой Италии” — гетто, таком же мрачном, как и в верхней части города. Принюхайтесь к запаху кафе “эспрессо”, к густым ароматам неаполитанской кухни, смешанным с запахом жареной свинины, принесенным из Чайнатауна, который находится всего в квартале отсюда. Здесь телефонные будки похожи на миниатюрные пагоды, но где телефоны, как и их собратья во всем городе, редко работают. (Вам здорово повезет, если вы найдете исправным аппарат, когда срочно понадобится помощь полиции.)
Потом пройдите несколько кварталов к югу, пересеките широкую авеню, где когда-то пролегала железная дорога (теперь от нее не осталось и следа), походите мимо ночлежек и забегаловок, мимо обшарпанных винных лавочек и магазинчиков, торгующих всем, чем угодно, начиная с конторского оборудования и кончая списанными электронными деталями...
Д. Макнелли жила в двух кварталах к югу от Скид-Роу — широкой улицы, протянувшейся почти на полмили. Здесь было раздолье для бродяг и пьяниц и прекрасные охотничьи угодья для полицейских. Если уж начальству приспичивало похвастаться “статистикой по искоренению преступности”, то полиции ничего не стоило наскоро сцапать тут нескольких оборванцев за бродяжничество или за хулиганство. Пусть посидит в кутузке, а потом их снова вышвырнут на улицу — всегда найдутся более достойные клиенты.
Браун прошел мимо двух пьяниц, тупо сидевших на крыльце. Ни один не обратил на него внимания. На мостовой перед домом, свесив ноги в канаву, сидел третий. Сняв рубашку, черную от вшей, он тщательно выискивал паразитов в своем одеянии и давил их ногтем большого пальца на мостовой. Кожа его была бледная, нездорового вида, спина и руки покрыты язвами.
Свет в вестибюле не горел; после ярко освещенной солнцем улицы, темнота казалась непроглядной. Наконец, Браун рассмотрел ряд сломанных почтовых ящиков и на одном из них обнаружил надписанную от руки карточку, на которой значилось “Д. Макнелли, кв. 2А”. Он поднялся по лестнице, постоял, прислушиваясь, и постучал.
— Да? — отозвался женский голос.
— Мисс Макнелли?
— Да, — сказала она. И прежде чем Браун успел возвестить, что вот, дескать, к вам пожаловал Закон, дверь открылась.
Стоявшей на пороге женщине, полной и коренастой, было под пятьдесят. Ее непричесанные и торчавшие в разные стороны волосы, выкрашенные в ярко-оранжевый цвет на фоне мертвенно-бледного лица напоминали праздничный фейерверк; поблекшие голубые глаза были подкрашены толстыми мазками черной туши, брови подведены карандашом, на губах — помада кровавого цвета. На ней был шелковый халат в цветочек, неплотно стянутый на талии, в глубоком вырезе которого торчали дряблые белые груди. На одной из грудей возле соска виднелся след укуса, лиловый цвет которого резко контрастировал с ее очень бледной кожей. Было похоже, что женщина играет роль увядшей старой шлюхи в любительском спектакле.