— Тетя, какой бы славой ни награждала его желтая пресса, тем не менее, он все равно взошел на престол!
— Взошел. А что было делать, если из всей династии уцелел он один? Вот и рядится в национальный халат, чтобы не шарахнули экстремисты, как его старшего брата со всей семьей.
— Боже мой, правда?
— А ты вообще умеешь пользоваться Интернетом? Ну, детка! Ты меня просто поражаешь. Как будто с Луны. Это же было совсем недавно. Год, ну, может, два назад. Все массмедиа трубили только об этом! Как террористка-смертница в оперном театре пробралась в ложу, где на премьере была вся монаршая фамилия, и как всех их разнесло в клочья! Вот принц Гамид, которого в оперу-то медом не заманишь, и сделался эмиром, а так эдакого плейбоя в жизни бы к трону не подпустили!
— Марта, я не понимаю, что ты так на него взъелась? Что плохого он сделал лично тебе? Тебя послушать, так выходит, что лучше бы он тогда оказался в этой ложе и чтобы его тоже разнесло в клочья!
— Детка, нисколько я на него не взъелась. И не хуже тебя понимаю, что, пойди он тогда оперу, вокруг этого самого Рас-эль-Шафрана заварилась бы каша, может, и похлеще, чем с Ираком. А этот парень абсолютный европеец! Думаю, он вполне отдает себе отчет, что фанатики не собираются ему этого прощать и постараются прихлопнуть рано или поздно, сколько бы он ни рядился в национальный халат. Может, оттого и ходит в холостяках да по бабам — боится.
— Грустно, тетя.
— Детка, рассуждать о политике всегда грустно и скучно, потому я не стала журналисткой, а пишу любовные романы. Слушай! Хочешь, я напишу лавстори про европейскую тележурналистку и арабского принца? Чтобы все закончилось у алтаря под свадебные колокола? Хочешь?
Я хмыкнула.
— Марта, вообще-то у принцев принято жениться на принцессах, а не на журналистках.
— Ну, дорогая! На то и роман. Есть же масса вариантов — тайна рождения, например. Скажем, она и знать не знала, что на самом деле — настоящая принцесса. Или такой принц-конформист, которому плевать на монархические устои. Или даже совсем просто — в этой стране принц, прямо по закону, может жениться на ком угодно!
— А может, он лучше будет президентом?
— Нет! Про президента страшно скучно, потому что тогда надо обязательно много политики. А когда принц, то можно писать только про любовь. Когда принц — всегда сказка…
Наблюдая проплывающий мимо монотонный пустынный ландшафт, я допила воду и, машинально поискав глазами, куда бы пристроить пустой стакан, вдруг обнаружила, что пустыня проплывает только слева — туда я смотрела все это время, а справа от дороги — сплошная каменная высоченная стена.